— Ты сломал мне руку, — отчеканила она, посмотрев Мощному в глаза. — Я сломаю тебе жизнь.
Она чуть отдернула голову назад, точно собираясь чихнуть, а затем дернулась вперед, к лицу Мощного. А затем ее лоб впечатался в переносицу противника.
В этот удар Джейл вложила всю пережитую в детстве и юности боль, все страдания, которых она натерпелась за годы взросления, всю ярость, накопленную за годы понимания, что мир несправедлив. Стук от удара показался ей треснувшим громовым барабаном, а перед глазами взвихрились плеяды искр. Ее зашатало, но Джейл заставила себя не останавливаться: перенесенных ей страданий было слишком много, чтобы уместить их в один удар.
Поэтому она, запрокинув голову, ударила снова.
Мощный дернул головой, повернув ее, поэтому на этот раз удар ее лба пришелся ближе к правому виску противника. Что-то хрустнуло, и в округленных глазах Мощного Джейл впервые увидела страх. Дернувшись, тот попытался что-то ей сказать, но с окровавленных губ вырвался лишь слабый стон.
— На. — Джейл подключила к делу правую руку. Ее кулак опустился Мощному под челюсть, потом куда-то в район правого уха. — На. НА!
Она продолжала лупить его, яростно и бездумно. Из ее глотки вырывались какие-то выкрики, потом просто звуки, олицетворяющие накопленную ею ненависть. Джейл позволяла этой ненависти выплескиваться наружу — ей не было смысла сдерживаться. Ее кулак, темно-вишневый от крови, продолжал, словно добротный механизм, двигаться по заданной траектории.
Вверх.
Вниз.
Поднять.
Опустить.
И еще.
И еще…
Джейл не могла сказать наверняка, сколько конкретно времени прошло, прежде чем она обнаружила себя, с горящими от сбившегося дыхания легкими, сидящей перед Мощным, чью голову она превратила в кровавое месиво. На мгновение она даже ужаснулась собственной неконтролируемой ярости — но лишь на мгновение.
Затем она, не обращая внимания на гремящие звуки боя снизу и сверху, откинулась спиной на верхние ступеньки, прислонила затылок к холодному стеклокамню и, наконец, выдохнула.
Глава 31
Проповедник не любил сражаться. Совсем.
Однако не любил он это не потому, что страдал благочестием, излишним милосердием или каким-нибудь еще подобным пороком, вовсе нет.
Просто он был трусом.
Трусом, что, как и положено трусу, всячески стремится не подать виду, что он трус. Наверное, именно поэтому он в свое время и примкнул к Кройху — думал, жизнь охотника за головами сделает из него мужчину, безжалостного, как петля в руке палача, и твердого, как фиолетовое стекло. Вот только тогда он не знал — да и, пожалуй, не мог знать, — в банде Кройха тоже полно трусов.
Глядя на упавшего Теолрина, Проповедник инстинктивным движением поправил чуть съехавшие на нос очки. Ну, вот и все. Бунт подавлен, мятежники казнены. Ну, почти. А ведь в глубине души Проповедник даже надеялся, что этим двоим удастся сбежать куда подальше. Их борьба против увязшего во лжи Ковена была полностью оправдана — уж Проповедник знал это, как никто другой, — и, может, при других обстоятельствах он и сам присоединился бы к этой борьбе…
Например, не будь он трусом.
— Вот так вот. — Кройх ухмыльнулся, цепляя стеклострел обратно за спину, после чего вытащил из-за пояса длинный клинок. — Чертов ублюдок. Жаль, что пришлось подстрелить его.
— Жаль? — удивился Проповедник. Его голос прозвучал едва слышно — на первом этаже все еще шел бой, пусть теперь звенящая мелодия уступила место песни стонов и боли.
— Конечно жаль. — Кройх шагнул на ступеньку, проведя пальцем вдоль лезвия. — За живого мы получили бы раза в три больше, если не в четыре.
Проповедник хмыкнул. Ну да, действительно, какая еще могла быть причина у Кройха для сожаления?..
Главарь продолжил подниматься по лестнице, вертя в руке клинок. Теолрин дернулся, застонав, и перекатился с живота на спину. На его груди, прижатая обеими ладонями, зияла кровавая рана. Взгляд Теолрина сфокусировался. Его губы беззвучно дернулись, словно пленник напоследок решил прочесть насколько молитв. Кройх вскинул клинок, и лезвие угрожающе блеснуло в свете одинокой лампы в нише стены.
— Тебе стоило лучше выбирать сторону, парень, — проскрежетал Кройх, повернув клинок лезвием вниз.
Лучше выбирать сторону…
Эти слова словно сдвинули какой-то рычаг в сознании Проповедника — рычаг, который он прежде тщательно обходил стороной. Ему вспомнился короткий диалог с Джейл, когда она пришла в себя. Те несколько мимоходом оброненных слов… Как там она говорила?..