– Нужно решать, оставаться нам или уходить со всеми. Караван отправляется завтра.
Отец лежал неподвижно, устремив на огонь взгляд своих умных глаз.
– Значит, у нас есть только полгода? – тихо спросил он, – И кислород закончится?
– Выходит, что так, – бесцветным голосом подтвердил Илья и повесил голову.
– Понятно, – сказал старичок и, натягивая на себя одеяло, добавил, – Давайте-ка спать.
Илья встрепенулся и изумленно посмотрел на Отца.
– Как спать? – выдавил он, – нам нужно все обдумать…
– Нечего тут обдумывать, – зевая, прокряхтел старичок, не открывая своих глаз, – Я никуда не пойду. Ольга, полагаю, тоже… в ее положении. И тебе не следует, Илья. Послушайся старика.
– В каком смысле, в положении? Ты… – удивленно глядя на Ольгу, спросил Илья.
– Я беременна, – тихо сказала она, смущенно пряча взгляд.
Илья не знал, как себя вести в такой ситуации. Конечно же, он был рад! Но все слова казались глупыми и неуместными. Он придвинулся к Ольге, обнял ее и, глядя в глубину любимых глаз, нежно поцеловал.
– Решено, мы остаемся, – твердо сказал Илья, глядя куда-то вдаль и лег рядом с Ольгой.
В полумраке пещеры ровно горел огонь костерка. Смолистые доски от ящиков тихо шипели и изредка потрескивали в оранжевом пламени. Было так тепло, хорошо и уютно! Впервые за последние дни Илья успокоился, прижался к Ольге и с улыбкой на лице, незаметно уснул.
Илья проснулся рано, зажег огонь, поставил чайник и вышел наружу. На входе в пещеру заунывно выл ветер. Внизу все было покрыто тонкой пеленой тумана. Казалось, что океана нет и только шум ледяных волн, настойчиво напоминал о его незыблемой вечности .
Вернувшись, он увидел, что его домочадцы уже проснулись. Ольга заварила ароматный чай и разогревала на углях тушеное мясо. Отец, глядя в огонь, согревал руки горячей кружкой.
– Нам пора собираться, – сказал Илья, присаживаясь к огню.
– Я останусь, – ответила Ольга и посмотрела на него, – мне там нечего делать.
– Хорошо, будь здесь, – с улыбкой проговорил он, – я начну переносить сюда вещи. Нам же нужно обустроить наш новый дом?
Позавтракали.
Илья взял рюкзак, поцеловал Ольгу и вышел из пещеры.
На базе было тихо. Все еще спали. Илья решил зайти на «Рузвельт» и еще раз проверить боксы с запасами. День обещал быть непростым – много чего нужно было поднять на вершину. Он вышел на пирс и остолбенел.
Кораблей не было! Только громада «Рузвельта» одиноко и величественно возвышалась над черным зеркалом воды, да в углу дока, забытая, просевшая в воду, накренившись на нос, стояла дизельная подлодка Петренко.
На пирсе царил беспорядок – ящики, канаты, мусор, окурки и бутылки были хаотично свалены и разбросаны повсюду. Отплывали в спешке и навеселе.
«Ушли по-английски, не прощаясь», – подумал Илья и отправился в зал.
Нужно было осмотреть базу и переписать все, что им осталось – в дальнейшем могла быть полезной любая мелочь.
В коридорах все двери были открыты настежь, сквозняк перекатывал мятые бумажки и пластиковые пакеты. Повсюду валялся мусор, и царило запустение…
Илья вошел в зал и замер. На барной стойке лежал пьяный Петренко! Неподалеку, за столиком сидели пять девочек Мэйсона. Две из них были с «животами». Все они были пьяны, курили тонкие сигареты и исступленно ругались.
– Степан! Почему вы не уплыли? – спросил Илья, кое-как растолкав украинца.
– Нас никто не взял… – прорыдал Петренко и открыл маленькие поросячьи глазки, – Моя лодка непригодна для похода. А, эти… Шлюхи! Их подружки легли под немца, Хэдли и китайцев. И уплыли с ними! Они оказались никому не нужны! И я вместе с ними, понимаешь?!
Петренко поднялся, отыскал под ногами бутылку. Жадно выпив остатки виски прямо из горлышка, он с нечеловеческим ревом запустил бутылкой в стену. Острые осколки брызнули на пол. Степан рухнул на стойку и зарыдал. Не похоже было, что бы он притворялся. Нервы у толстяка сдали.
– Даже шлюхи оказались нужнее! – он содрогался всем мясистым телом, – Вот как! Где справедливость? Пережить все, что бы сдохнуть в этом склепе вместе с брошенными проститутками?
Илья прошел за барную стойку. Все было пусто. Он нашел на полке полбутылки виски и разлил на два стакана. Петренко поднял голову.
– Эх, Степан! Паскудный ты человек! Бог тебе судья…
– Паскудный, – соглашаясь, проскулил Петренко и заплакал.
Выпили.
– Держи! – сказал Илья и бросил на барную стойку карту с золотым орлом, – забирай их и плывите к «Звезде».
Степан остолбенел и тупо уставился на ключ зареванными глазками.
– Илья! Век не забуду! Спасибо, земляк! – завопил украинец и полез обниматься.