«А вдруг он спит?», - подумала девушка. В ней проснулось привычное стеснение. Посмотрев на дочку, Ира наполнилась решимостью.
Она постучала. Сначала тихо, почти неслышно, а потом гораздо сильнее, чувствуя, как устают руки.
Шли долгие минуты тишины. Она слышала только звуки сердец - своего и Лизы.
Когда Ира подумала, что всë бесполезно, за дверью зашуршали.
- Кто там?
- Это я, папа. Ира.
Дверь медленно открылась. Перед девушкой стоял старик в шортах и майке. Николай Петрович будто уменьшился, волосы поседели, размножились морщины.
- Здравствуй. Пустишь?
Через минут пятнадцать они сидели на кухне. Девушка держала в руках горячую кружку, от которой шëл пар, и слушала настенные часы. Лизу они уложили в старой кровати Иры. Шëл первый час ночи.
- Что случилось? - Неуверенно спросил Николай Петрович. Он выглядел потерянным и очень грустным.
- Я ушла от Лëши, - сначала выражение лица отца просияло, расправилось, но очень быстро вернулось к исходному состоянию и выразило волнение.
- Он тебя бил?
Ира покачала головой. Они молча сидели, думая каждый о своëм.
- Послушай. В твоëм детстве случилось нечто... нехорошее, и я... мне... - извиняющимся тоном начал мужчина. Ира внимательно следила за каждым движением и словом отца. Он не мог посмотреть на девушку, заламывал себе пальцы и волновался.
Ира смотрела на кухню - обычную, излишне пустую для одного человека кухню. Она вдруг поняла, как сильно еë отец одинок.
Поднявшись, девушка подошла к Николаю Петровичу и посмотрела тому прямо в карие, выцветшие глаза. Крепко обняв отца, девушка произнесла:
- Я знаю. Я прощаю тебя, папа.