Однако появление Николая Петровича всë изменило. От мужчины исходила очень тëмная, злая энергия. Девочка, тонко ощущавшая эмоции других, тут же запаниковала. Она точно знала, что с папой что-то не так.
- Привет, - тихо сказала Ира, стараясь не шевелиться.
Отец не отвечал. Девочку это пугало ещë сильнее. Постояв немного на пороге, он, шатаясь, подошëл почти вплотную к Ире и навис над ней огромной глыбой.
- Неси ремень, - коротко произнëс Николай.
Девочка поняла, что всë очень плохо. Резкий и неприятный запах, сходивший от папы, забивался в ноздри и дурманил голову. Ира, боясь шевельнуться, оставалась на месте.
- Я сказал - неси ремень, - с напором произнëс мужчина.
Девочка мотнула головой.
Николай дëрнулся к шкафу с одеждой, Ира побежала к двери. Заметив направление дочери, мужчина в два шага подбежал к ней, схватил еë за плечо и дëрнул, отчего девочка повалилась на пол. Он стал рвано снимать ремень со своих брюк.
Ира заплакала. Резкая боль, будто кто-то вскрыл нарыв, заставила девочку быстро соображать и действовать.
- Нет, пожалуйста, папочка! Пожалуйста, не надо! Я больше так не буду, пожалуйста!
Когда грубые непослушные пальцы наконец-то справились с ремнëм, Николай несколькими лëгкими движениями рук поднял дочь и положил еë себе на колено головой вниз. Девочка билась в истерике. Слова мольбы превратились в неконтролируемые рыдания, она визжала и билась. Волосы Иры спутались и лезли в глаза и рот, нос покраснел и распух, губы тряслись.
- Я больше так не буду-у, - упрямо выла девочка.
- Я не обязан слушать эти упрëки от других людей. Ты ненормальный, плохой ребëнок.
Хуже всего во время порки - ожидание удара. Когда ты точно знаешь, что будет больно, но не можешь представить, когда именно.
Удар - и девочка на секунду затихла, прислушиваясь к ощущениям, надеясь, что это лишь страшный сон. Но огненный цветок медленно расползается по ягодицам девочки. Это даже не столько больно, сколько неприятно, унизительно.
- Ты как твоя мать, такая же паршивая, - кричал Николай, лупя девочку ремнëм. Ира взвыла, зашипела, завертелась. Из еë уст до сих пор вырывались нечленораздельные звуки, остатки прежних слов.
Это продолжалось целую вечность.
На следующее утро всë было как обычно, только отец был чуть более хмурым. И это пугало гораздо больше, чем всë на свете. Ира впервые ощутила бессилие. Она поняла, насколько слаба перед другими людьми, осознала, что еë отец может повторить подобное в любой момент и девочка не сможет ничего с этим поделать.
Немного прихрамывая и с трудом садясь, Ира старалась не привлекать к себе внимания.
Следующие дни были самыми сложными в еë жизни. Время текло медленно, люди двигались как при замедленной съëмке. Девочка ощущала себя в аквариуме, отдельно от других. Она, словно рыбка, провожала детей взглядом и после долго смотрела им вслед.
В еë голове появился паразит - мысль, разъедающая сознание.
«Я плохая».
Это превратилось в какую-то манию. Девочка ощущала себя лишней. В какой-то момент она поняла, что громкость еë голоса превышает всякие нормы.
Она стала говорить тише. Ещë тише. Настолько тихо, что и вовсе замолчала.
Люди вокруг сначала замечали странные изменения в девочке: ещë бы, такой активный ребëнок - и молчит. Взрослые вспоминали еë отца и многозначно качали головами, как бы жалея девочку.
А Ира ушла в себя. Она плыла по течению жизни, далëкая от реального мира. Ей было всë равно. Девочка чувствовала постоянную усталость и вечно хотела домой.
Николаю это не нравилось, но он особо не высказывался, скидывая все симптомы на переходный возраст. К тому же на девочку перестали жаловаться и он наконец-то мог вздохнуть спокойно.
Через год мужчина понял, что с ребëнком творится что-то не то. Ему вновь начали жаловаться на девочку, но уже из-за ответов у доски. Ира, когда еë спрашивали, просто молчала и смотрела вдаль.
Он вновь ругался. И это действовало сильнее, чем пощëчина - девочка в любой момент ожидала удара. Ира заставила себя говорить. Это было сложно, но постепенно мир вновь услышал еë голос. Правда теперь он стал тусклым, тихим и очень тонким, неуверенным.
После того случая, когда Николай впервые взял ремень в руки, мужчина ужасно винил себя. Ему было настолько плохо, что он начал больше пить. Ухудшающееся состояние дочери лишь усугубляло положение.
Ира вновь смотрела в печальные карие глаза.
- Как я могла это забыть...
Перед ней стояло еë горькое прошлое, одинокое и всеми покинутое, забытое.
Ирина, переполненная эмоциями, крепко обняла девочку. Она прикрыла глаза и постаралась окружить воспоминания теплом и светом.