Его руки пачкают любую вещь, до которой он дотрагивается. Посмотрите, как он мучит эту бедняжку, госпожу Бертран, лишив её возможности общаться с небольшой группой людей, к чему она так привыкла и что так необходимо для её существования. Этим он не наказывает её супруга, который довольствуется уже тем, что в руках у него есть книга. Меня удивляет тот факт, что губернатор позволяет вам или Попплтону оставаться около меня. Он бы с удовольствием сам всегда следил за мной, если бы это было в его власти. У вас в Англии есть преступники, приговорённые к каторжным работам на галерах?» Я ответил: «Нет; но у нас были заключённые, приговорённые к каторжным работам в Портсмуте и в других местах». «Тогда, — заявил Наполеон, — его следовало назначить надсмотрщиком над ними. Это была бы именно та самая должность, к которой он наиболее подходит».
В Лонгвуд приехал сэр Хадсон Лоу и провёл с Наполеоном краткую беседу.
17 июля. Наполеон вызвал меня к себе в сад. Сообщил мне, что он сказал губернатору, что тот безо всякой необходимости ужесточил свои ограничения; что тот безосновательно наказал госпожу Бертран; что тот оскорбил французов самим способом передачи им вещей, присланных из Англии; что тот оскорбил Лас-Каза, сообщив ему, что читал его письма, и информировав его о том, что если Лас-Каз захочет получить пару туфель или чулок, то должен сначала направить запрос губернатору. «Я сказал ему, — добавил Наполеон, — что если бы Бертран или, скажем, Лас-Каз захотели организовать заговор с полномочными представителями (чего он, видимо, боится), то им достаточно было бы отправиться в город и договориться о встрече с одним из полномочных представителей в месте сбора войск при тревоге. Я заявил губернатору, что, оскорбляя такого человека, как Бертран, который пользуется уважением во всей Европе, он, облеченный властью, покрывает себя позором».
Затем Наполеон заговорил о новом доме, сказав, что, если, как он полагает, ему предстоит ещё долго оставаться на острове Святой Елены, то он хотел бы, чтобы этот новый дом был построен в районе «Колониального дома». «Но, — продолжал он, — я придерживаюсь того мнения, что, как только дела во Франции будут налажены и обстановка в целом успокоится, английское правительство разрешит мне вернуться в Европу и закончить мои дни в Англии. Я не верю, что оно настолько глупо, чтобы держать меня здесь, затрачивая ежегодно восемь миллионов, когда я более не представляю никакой опасности; поэтому меня не волнует проблема нового дома».
Затем он затронул проблему своего побега с острова, заявив, что если бы даже он был склонен к тому, чтобы попытаться сделать это, то есть только два шанса из ста на то, что его попытка увенчается успехом. «Несмотря на это, — продолжал он, — этот тюремщик вводит такое множество ограничений, словно у меня нет иных дел, как сесть в лодку и отплыть от острова. Верно и то, что, пока человек живёт, всегда есть шанс, — хотя он и прикован к цепи, заперт в клетке и приняты все меры предосторожности для его охраны, — всё же есть шанс для побега, и единственный эффективный способ помешать этому заключается в том, чтоб умертвить меня. Только мёртвые не оживают. После этого все беспокойства европейских держав и лорда Каслри прекратятся: не надо будет делать затрат, содержать эскадры, чтобы следить за мной, и бедных солдат, замученных до смерти необходимостью стоять в пикетах и на постах охраны и утомлённых до предела после переходов с тяжёлым грузом на плечах вверх на эти скалы».
18 июля. Сэр Хадсон приехал в Лонгвуд и обговорил с генералом Монтолоном некоторые вопросы, связанные с реконструкцией дома. Вся эта работа ведётся под руководством подполковника Виньярда. Ему помогает лейтенант Джэксон из губернаторского штаба. В Лонгвуд доставили бильярдный стол.
24 июля. Адмирал прислал лейтенанта с небольшим отрядом матросов, чтобы разбить палатку, используя для неё в качестве материала взятый с парусного корабля нижний лисель, поскольку деревья в Лонгвуде не дают никакой тени. Полковник Маунселл из 53-го пехотного полка обратился ко мне с просьбой постараться добиться через графа Бертрана аудиенции у Наполеона для д-ра Уорда (который находился в Индии восемнадцать лет). В соответствии с моей просьбой граф Бертран обратился к императору, который ответил, что «д-р Уорд должен лично обратиться к графу Бертрану».