В равной степени Катарин была придирчива к своему телу, обильно орошая его духами и дезодорантами, как будто боялась, что естественный запах ее прекрасного тела может показаться кому-то неприятным. Она потребляла освежители дыхания, полоскания для рта и зубные пасты в неимоверном количестве. Стоит ли говорить, что она терпеть не могла людей, от которых дурно пахло, или места, в которых было грязно.
После слепящих ламп и жары на сцене, Катарин отдыхала в своей прохладной уютной гримерной. Мэгги отпросилась на какое-то семейное торжество: Катарин сразу же отпустила ее. Невнимание к другим было совершенно непростительным в ее глазах. И теперь она была даже рада побыть одна, чтобы немного собраться с силами. Стянув с себя греческий костюм, Катарин разложила его на диване.
Усевшись за туалетным столиком, она сняла с себя надоевший парик и сразу же испытала дивное чувство освобождения. Вынув шпильки из собственных волос, она потрясла головой, чтобы они рассыпались. С усилием расчесав их несколько раз щеткой, она собрала заблестевшие волосы назад, стянула их простым белым платком и сняла кремом обильный сценический грим, не оставив ни малейшего следа. После этого Катарин прошла за ширму в углу комнаты, скрывавшую раковину. Она тщательно помылась, почистила зубы, прополоскала горло, посыпала тело тальком, побрызгалась дезодорантом и подушилась духами «Ма Грифф». Этот туалет был ее ежевечерний ритуал.
Одеваясь, Катарин размышляла о том, что еще предстояло ей вечером. Внезапно она поймала себя на мысли, что ей очень хотелось бы, чтобы назначенный на сегодня ужин был перенесен на завтра. Два сегодняшних спектакля лишили ее сил. Сейчас она хотела только одного: свернуться клубочком и уснуть. Но Катарин понимала, что ей необходимо взять себя в руки, заставить себя лучиться весельем и продолжать лицедействовать в течение еще нескольких часов. Безусловно, было уже слишком поздно отменять этот ужин. Ким, конечно, уже ждал ее у дверей театра, как они договорились. И кроме того, она не могла забыть о Викторе, который должен был приехать прямо в дом на Честерфилд-стрит. Она вздохнула. Тщательно разработав каждую деталь сегодняшнего вечера, она попала в собственную ловушку. «Если бы хотя бы не болело горло. Не дай Бог, чтобы это опустилось на легкие», — подумала Катарин, стягивая через голову шелковую комбинацию с кружевами.
Эта мысль настолько встревожила ее, что она опрометью бросилась к туалетному столику и достала из ящика микстуру от кашля. Катарин держала ее на всякий случай и обычно обходилась без нее, поскольку микстура содержала высокий процент алкоголя и после нее Катарин чувствовала себя слегка опьяневшей. На этот раз она проглотила ее без раздумий и скорчила недовольную гримасу.
Опустившись на стул, Катарин наклонилась вперед и стала внимательно рассматривать свое лицо в зеркале. По крайней мере, выглядела она совершенно здоровой. Катарин ни при каких обстоятельствах не могла позволить себе болеть. Ничто не должно было помешать выполнению ее планов, так тщательно и кропотливо разработанных. Никто и ничто.
С отсутствующим выражением она взяла пуховку и попудрила нос, раздумывая о предстоящих неделях. Как много сил она уже вложила в то, чтобы подчинить себе события, чтобы заставить свои мечты исполниться! Они должны были исполниться. Просто обязаны! На ее нежном молодом лице появилось жесткое выражение, а сердце учащенно забилось. Если все задуманное действительно сбудется, то это будет настоящий триумф. «Не если, а когда», — строго сказала себе Катарин. Она не могла допустить даже мысли о провале.