Забавно, что мы чувствуем одно и то же к Элли; я так долго считал, что Элли ―моя единственная. Хотя недавний процесс восстановления доказал мне, что иногда есть больше, чем один шанс.
— Один процент населения мира составляет семьдесят один миллион, Ари.
Она снова обнимает меня и кладет голову мне на плечо, берет мою руку и подносит ее к своей груди, позволяя мне вновь почувствовать биение сердца Элли.
— Теперь ты понимаешь, почему я сказала тебе, что это не твой путь?
— Да, — выдыхаю я, — но твой путь привел меня туда, где я сейчас. Ты была права насчет того, что Роберт Фрост не прав.
— Отвези меня к Шарлотте, — говорит Ари. — Мне нужно поговорить с ней.
— Что? Зачем? — отстраняясь, спрашиваю я, вопросительно глядя на нее.
— Просто отвези меня к ней.
Пока мы едем от садов до моего дома, я понимаю, что мы застряли в пробке. Я вцепляюсь в руль так, мои суставы белеют, грудь болит, горло стягивает, а голова раскалывается, и я все еще чувствую, что заболеваю. Я пытаюсь понять все, что сказала мне Ари. Хочу найти лазейки и способы, чтобы повернуть всю эту ситуацию, исправить ее. Никто никогда не говорил мне, что умирает, и теперь, когда это произошло, я чувствую себя потерянным в самом центре страшного смерча, который высасывает мои органы через кожу. Она была права, что Роберт Фрост не понимает, о чем пишет. В некоторых сферах жизни нет никаких путей, где можно сделать выбор, все предопределено за нас, и когда человек должен умереть, он умирает. Без шансов.
— Как себя чувствуешь? — спрашиваю я ее.
— Я немного устала, у меня отдышка, и еще меня подташнивает, но это еще цветочки по сравнению с тем, что я уже пережила, — конечно, я даже не сомневаюсь, что она была на волосок от смерти, пока не получила сердце Элли. Теперь она должна пройти через это все снова. Как жестока жизнь для того, чтобы оказаться в шаге от смерти дважды?
— Я хочу помочь тебе, — говорю я ей снова. Я не собираюсь сидеть, сложа руки, и делать вид, что ее не существует, пока однажды не прочитаю некролог в газете.
— Я ценю это, — говорит она, — но, зная, через что мне предстоит пройти в ближайшие несколько месяцев, я не хочу, чтобы кто-нибудь стал свидетелем этого.
— Это несправедливо, — говорю я ей. — Думаешь, меня волнует, как ты выглядишь?
— Хантер, — говорит она твердо. — Я не заставлю тебя пройти через это второй раз. Потеря Элли и так стала для тебя огромной бедой, которую ты должен был пережить в своей жизни.
Я усиливаю хватку на руле, желая сказать так много, но знаю, что все эти слова не возымеют нужного эффекта.
— Что будет с цветочным магазином?
Краем глаза я вижу, как она вздрагивает.
— Я буду продолжать работать, пока у меня будет такая возможность.
— А вдруг ты однажды умрешь, будучи одна в магазине? — я не должен был этого говорить. Ее глаза выстреливают в меня невидимые кинжалы, и она имеет полное право так на меня смотреть.
— Моя мама звонит мне каждый час. Если я не отвечу, она будет знать, что я умерла, — фыркает Ари, в итоге разозлившись на меня. Ее голос сердитый, слова холодный, и в нем так много гребаной боли, той боли, которую она пытается скрыть.
— Можно я буду навещать тебя? — спрашиваю я, пытаясь говорить помягче. Я чувствую, что уже знаю ответ на этот вопрос.
— Нет, — говорит она без долгих раздумий.
— Но магазин открыт для всех посетителей, не так ли? — теперь я просто говорю, как ребенок, потому что знаю, это не поможет, но от этого я чувствую себя лучше.
— Хантер, — вздыхает она. — Пожалуйста, не делай все сложнее, чем это может быть, — теперь она говорит так, будто она мамочка, читающая мне лекции. — Если ты думаешь, что я захочу умереть достойной смертью рядом с мужчиной, который заполонил каждую частичку моей жизни, тогда ты ошибаешься. Мне нравится, что ты проводил так много времени со мной последние несколько месяцев. Зная человека, который потерял свое сердце в тот день, когда Элли отдала его мне, я чувствую такое умиротворение и спокойствие, которого не было раньше. Это большее, что я могла попросить у Бога. И все равно, это ― эгоизм с моей стороны. Я хотела встретиться с тобой, чтобы почувствовать себя лучше, зная, что ты уже не тот сломанный мужчина у таксофона в больнице. Мне нужно было просто знать, что ты выжил. Бог дает, и Бог отбирает. Он дал мне и отнял у тебя, и я должна была лично поблагодарить тебя, потому что это меньшее, что я могла сделать! — Ари шмыгает носом, сделав паузу в своей явно незаконченной мысли. — Ты удивительный человек, Хантер, и я ценю время, которое мы провели вместе. Вина больше не будет душить меня, поскольку я знаю, что ты будешь в порядке. Но помимо этого, мой эгоизм нашел здесь свое окончание. Теперь я хочу защитить тебя, я не хочу, чтобы ты видел, как второй человек в твоей жизни умирает, — Ари преподносит это так, будто она использовала меня, но, прежде всего, я хотел быть рядом с ней по своим собственным эгоистичным причинам. Причина в том, что ничего не длится вечно, и она умрет.
Умрет. Это слово каждый раз бьет меня по больному месту. Оно символизируют конец, конец всему. Этот конец как молчаливый знак препинания; спокойно пробивает себе путь через сердце каждого, кому пришлось стать свидетелем смысла этого глупого слова.
Мы подъезжаем к дому, и я выхожу первым, наблюдая, как Ари бесстрастно смотрит сквозь лобовое стекло. Я хочу знать, что происходит в ее голове. Хочу знать, что все, что она только что сказала мне, вынужденная ложь, и что она действительно хочет, чтобы я был рядом. Но как только я прогоняю эту мысль в своей голове еще раз, то вспоминаю, как видел последний вздох Элли, который она сделала без этого проклятого аппарата искусственного дыхания. Я стал свидетелем ее бездыханного тела после того, как ее мозг умер. Жизнь, которая была когда-то написана на ее лице, превратилась в гладкое полотно небытия. Я не уверен, что смогу пережить это снова, и не важно, на чем основаны наши отношения, — на эгоизме или нет, но если для нее это еще что-то значит, то я буду с ней до конца.
Я не влюблен в Ари, как обычный мужчина влюблен в женщину. Вместо этого я люблю человека, которому было дано время благодаря сердцу Элли, чтобы убедиться, что о ее сердце заботились, его любили и после смерти. Мне нравится, что кто-то дал жизнь ее сердцу, даже пусть и ненадолго. У Элли было большое сердце — столько любви, заботы и сострадания было в нем, что оно заслуживало жить.
Я открываю дверь Ари и протягиваю ей свою руку.
— Я могу выйти сама, — говорит она скромно. — Спасибо.
Выйдя из машины, Ари идет к моей двери, но я останавливаю ее.
— Шарлотта переехала домой сегодня, — Ари смотрит на меня несколько долгих секунд, глядя то на мой дом, то мне в глаза. — Она была счастлива, когда ей вернули ее дом.
Ари приподнимает брови, пока обдумывает мои слова. Затем поворачивается и проходит мимо меня, направляясь вниз по дороге. Я следую за ней к дому Шарлотты. Я до сих пор не имею понятия, почему она решила приехать сюда и что должна сказать Шарлотте, но мы уже здесь, и я хочу выяснить, зачем она это делает.
Шарлотта открывает дверь и смотрит в замешательстве на Ари.
— Ари? Ты в порядке? — она не сразу видит меня, но теперь недоумение на ее лице становится более заметным. Я возвращаю ей такой же недоуменный взгляд, давая понять, что не в курсе происходящего. — Заходите, — говорит Шарлотта, отступая от двери и позволяя нам войти внутрь. Коробки частично уже разобраны. Половина из них открыта, а другая все еще заклеена. Мебели еще нет, так как транспортная компания приедет только завтра утром. Поэтому дом пока пуст.
Я слышу, как поют и танцуют девчонки в одной из комнат наверху, и эхо их голосов подсказывает мне, что комната также без мебели.
— Сожалею, что побеспокоила тебя, — говорит Ари, заходя в пустой дом. — Я уверена, что у тебя много дел и совсем нет времени на меня, но я почувствовала, что это необходимо, ну, прийти сюда и поговорить с вами. Обоими.