— Я понимаю, о чем ты говоришь, но… У меня есть принцип — относиться ко всем своим ученикам одинаково. Иначе будет нечестно.
— К черту честность, — взорвался он, снова вскочив с места.
Карандаш перестал стучать.
— Прошу прощения?
— Я сказал: «к черту честность». Это нечестно, что родители Чарли умерли, и она оказалась со мной. Это нечестно, что я ничего не могу с этим поделать. Так что не говори мне о честности.
— Шон, почему бы тебе не присесть?
— Потому что я не хочу сидеть!
— Чего же чего ты хочешь?
— От тебя? Я хочу, чтобы ты хотя бы раз признала, что эти дети особенные. И что относиться к ним нужно по–особому. — Шон видел, что она готова признать это. Сейчас перед ним сидела не просто учительница, а настоящая Лили, и ее сердце болело за Чарли так же, как и его. Наверное, неправильно искать утешения в ее страданиях, но теперь Шон хотя бы не чувствовал себя таким одиноким.
Слезы навернулись у нее на глаза. Она сглотнула и сжала веки; слезы исчезли. Может, это была просто игра света.
— Так ты сделаешь это? — спросил Шон.
— Я не могу, — ответила она. — Я знаю, что эти дети особенные. Я обожаю их, готова душу за них отдать, но что с того? Что если ты переедешь, женишься или случится что–то еще? И тогда я останусь без них, а они — без меня. И я ничего не смогу с этим поделать.
— Подожди минутку. Так ты не можешь быть частью их жизни, опасаясь того, что мы передем или что–то случится?
— Им нужна стабильность. Если люди будут вторгаться в их жизнь, а потом исчезать, у детей возникнут проблемы. — Хотя Лили и не ответила на его вопрос, она смотрела ему прямо в глаза.
Шон понял, что она хотела сказать этим взглядом. Мора. Еще недавно она была с ними, а теперь ее нет. Дети вели себя так, словно не обратили особого внимания на ее исчезновение, однако, возможно, он просто чего–то не замечал.
Шон продолжал мерить шагами комнату.
— Не понимаю тебя! Ты так беспокоишься о будущем, что забываешь о настоящем. Но ведь жизнь — это то, что происходит сейчас, а не то, что будет происходить через месяц или через год. Поэтому, если сейчас ты боишься, это означает, что ты живешь в страхе.
— Я думаю о детях. Это не означает, что я боюсь…
«Ну конечно». — Шон посмотрел в ее испуганные глаза.
— И что?
— У меня нет никаких прав на них, потому что их воспитываю не я, и, значит, не могу возложить на себя эту ответственность.
— Откуда ты это взяла?
— Из завещания Дерека, вот откуда.
— Спроси лучше меня.
— Что?
— Спроси меня. Их законного опекуна. Человека, который в своем завещании отдал детей тебе. Спроси, являешься ли ты частью их жизни и имеешь ли право сказать о том, что касается их будущего.
— Я не сомневаюсь в тебе, Шон. Но подумай: что, если тебе удастся наладить отношения с Морой? Или ты встретишь другую женщину, с которой захочешь провести всю жизнь? Едва ли ей понравится, если я буду торчать в вашем доме как какая–то престарелая тетушка.
Шон не верил своим ушам.
— Так ты боишься любить этих детей, опасаясь, что они не всегда будут в твоем распоряжении?
— Потому что жестоко создавать у них впечатление, будто я часть их жизни, когда на самом деле это не так.
— Это чушь, Лили, и ты сама это знаешь. Дети без ума от тебя. Чарли нужно, чтобы ее репетитором была ты, а не какой–то чужой человек.
Возвращаясь домой, Шон пытался разобраться в том, к чему они с Лили пришли в результате этого разговора. Пожалуй, ни к чему. Впрочем, не совсем так. Кое в чем он был теперь уверен. В том, что зачесанные назад волосы, очки и туфли на низких каблуках иногда выглядят сексуально. Поначалу Шон видел в Лили только немного занудную, консервативную подругу Кристел, но теперь смотрел на нее по–другому.
Шон думал о том, что надето у нее под этим чистым, застегнутым на все пуговицы свитером. Соблазнительный бюстгальтер или удобный хлопковый топ? Каковы на ощупь ее гладкие темные волосы? А эти губы — какой у них вкус?
Он заставил себя отвлечься от этих фантазий с участием школьной учительницы. Возможно, все дело в его новом положении, в том, что из–за детей ему нужна женщина. Шон знал, что это не так. Ему не нужна просто какая–то женщина. Ему нужна Лили Робинсон.
«У тебя проблемы, дружище, — сказал он себе. — Большие проблемы». Отогнав от себя все эти мысли, Шон ехал спокойно до тех пор, пока не заметил взятую напрокат машину, припаркованную перед их домом. В гостиной его ждал Ред Корлисс.