Лили смотрела, как он уходит. Ей пришлось поступиться гордостью, чтобы прийти сюда, но, наверное, для него этого было недостаточно. Она заставляла себя улыбаться, здороваясь с людьми, находившимися в зале для приемов. Там были ее родители и Вайолет, ходившая вокруг накрытого стола.
Мать положила руку на плечо Лили. Это не было объятие, но нечто близкое к нему. После вчерашнего разговора Лили лучше понимала ее. Она оглянулась, но Шон уже вышел из зала.
— Пойдемте, поздороваетесь с детьми Кристел, — сказала Лили. Камерон держал сестер за руки. Иногда их откровенное обожание смущало брата, но сегодня он выглядел весьма довольным. Лили знала, что причина этого Бекки Пилчук: она наверняка не сводила с него глаз всю игру. Бекки была восхитительна: высокая, светловолосая, после целого лета работы на свежем воздухе. То, как они держались друг с другом, выражало глубокую нежность, хотя Лили заметила, что Бекки слегка насторожена. Ей хотелось крикнуть: «Не сдерживай себя! Все это только самообман. Не беспокойся о том, что может случиться, просто будь собой».
Она заметила, что Грег Дункан говорит по мобильному телефону, стоя на парковке, и поспешила к нему.
— Извините, — шептала Лили, пробираясь по фойе. Она не знала, что скажет Грегу. У него был роман с ее лучшей подругой, Грег, сам того не зная, стал отцом ребенка Кристел и одновременно встречался с другими женщинами — в том числе и с Лили.
— Грег! — окликнула его Лили.
Пока он отключал телефон, его лицо сияло торжеством, но улыбка исчезла, когда он увидел ее.
— Привет, Лили.
— Поздравляю с победой. И что теперь?
— Спасибо, — ответил Грег. — Слушай, Лили, я…
— Мистер Дункан. — Кто–то протянул ему микрофон. — Расскажите, что вы чувствуете сейчас. Каковы ваши планы? — Вокруг начали собираться журналисты.
Лили отошла, не желая уподобляться назойливым репортерам. У нее было множество вопросов, но они сильно отличались от тех, которые задавали журналисты. Ты и Кристел любили друг друга? Она была счастлива с тобой?
Ответив репортерам, Грег вернулся к Лили.
— Кажется, я уезжаю из Комфорта.
У Лили перехватило дыхание. Уезжает?
— Корлисс согласился представлять меня, и я буду играть в Кью–Скул всю осень и зиму. Если все пойдет как надо, в следующем году увидишь меня в рейтингах «Пи–Джи–Эй».
Лили пыталась собраться с мыслями. Он уезжает. Новые вопросы закружились у нее в голове. Как ты можешь уехать сейчас? Как насчет твоего ребенка? Это что, ничего не значит для тебя? Сейчас Лили не сомневалась в том, что Грегу Дункану нужно сказать правду.
Повернувшись, она пошла к зданию клуба, но по дороге столкнулась с Камероном.
— Где девочки? — спросила Лили, не скрывая волнения.
— С Бекки. С ними все в порядке.
— А твой дядя?
Камерон бросил взгляд назад. В отдалении рабочие разбирали ограждения, загружая столбики и канаты в грузовики. Высокая фигура возле последнего фервея отчетливо вырисовывалась на фоне закатного неба.
Поскольку Лили так и стояла перед Камероном, раздираемая сомнениями, он сказал:
— Тренер Дункан знает. Дядя рассказал ему вчера вечером.
Лили пыталась что–то сказать, но не могла. Недоверие и испытанное ею облегчение лишили Лили дара речи. Значит, он все–таки сделал это. Несмотря на то, о чем они говорили прошлым вечером, а может, именно поэтому Шон сказал Грегу правду, а тот все равно предпочел уехать.
Лили взяла Камерона за руку; ей было необходимо прикоснуться к нему, прежде чем заговорить.
— Ты в порядке?
С непривычным взрослым спокойствием Камерон осторожно высвободил руку.
— Поскольку Эшли остается с нами, у нас все хорошо.
«И когда этот мальчик успел так вырасти?» — думала Лили, глядя на него.
— Твоя мама была моей лучшей подругой, и я любила ее всем сердцем. Но я не собираюсь оправдывать ее. Она делала ошибки, как и все люди. А эта ошибка была чудовищной.
— Лили, никто больше не говорит «чудовищной».
Она попыталась улыбнуться.
— Я хочу сказать, что злиться на мать — и на отца тоже — плохо.
— Я любил их, О’К? Это никогда не изменится.
Слезы навернулись у нее на глаза.
— В них было очень много хорошего, в твоих маме и папе. Много любви. Они обожали тебя с того момента, как ты родился. Ты — лучшая часть их обоих, Камерон, ты знаешь это?