Он довольно плохо разбирался в чувствах, но одно понял точно. Агнес была права: доверие — это основа всего.
Он сам все разрушил. Он, Гаролд Эванс, «Эванс инкорпорэйтед», не сумел удержать жену. Она ушла от него, и вовсе не из желания поиграть. Он слишком хорошо знал Агнес, чтобы думать так.
Боль пронзила все его существо. Почему же он был так непробиваемо глуп? Он же всегда славился острым умом, умением чувствовать ситуацию, принимать верное решение. Но когда дело доходило до Агнес, вел себя, как четырехлетка в магазине игрушек.
Проезжая мимо поля для гольфа, Гаролд сказал водителю:
— Первый поворот после здания клуба. Вторая подъездная дорога слева.
Такси резко повернуло, так что скрипнули шины. Гаролд достал бумажник, глядя на счетчик.
— Тот дом, около которого стоят полицейские машины? Похоже, у вас проблемы, — заметил таксист.
Гаролд поднял взгляд. Его сердце непроизвольно забилось чаще, когда он увидел мигающие сине-красные огни, отбрасывающие причудливые тени. Гаролд швырнул купюру через окошко, торопливо сказав: «Оставьте себе сдачу», схватил сумку и бросился к парадной двери. Его остановил полицейский, вылезший из ближайшей патрульной машины:
— Извините, туда нельзя.
— Это мой дом, — сказал Гаролд грубо. — Что происходит?
— Пара грабителей, сэр. Мы поймали их, а теперь проверяем, нет ли еще.
И тут Гаролд заметил двух мужчин в наручниках, стоящих возле машины.
— Сработала сигнализация, да?
— Нет, сэр. Тревогу поднял жилец.
Сердце Гаролда снова напомнило о себе.
— Но дома никого нет. Моя жена уехала.
— Тем не менее звонила женщина, сэр.
— Из этого дома? Вы уверены?
— Да, сэр. Она…
Охваченный ужасом, Гаролд перебил его:
— Где она?
— Мы еще не выяснили, сэр. В настоящий момент…
— Ради Бога, не стойте же так. Ее надо найти!
Когда он сделал пару шагов по направлению к дому, офицер схватил его за локоть.
— Можете пойти со мной! — рявкнул Гаролд. — Или я пойду один. И помоги небеса тому, кто встанет на моем пути!
Он взбежал по ступенькам и распахнул парадную дверь, пытаясь отогнать кошмарные видения, роящиеся в голове: Агнес изнасилована… без сознания… лежащая в луже крови.
Это он оставил ее здесь одну.
Их спальня была пуста, никто не спал на кровати. Чувствуя, как стынет кровь в жилах, Гаролд закричал:
— Агнес! Ты здесь? Выходи — ты в безопасности!
И тут он услышал слабый шорох за дверью одной из гостевых спален, затем голос, который так безумно хотел услышать:
— Гаролд, это правда ты?
— Я, и со мной полиция. Открой дверь.
Дерево заскрежетало по дереву.
— Он такой тяжелый, что я не уверена, что смогу… А, вот и все.
Затем раздался звук отодвигающейся задвижки, и дверь открылась.
На Агнес был надет голубой шелковый халат поверх ночной рубашки. Испуганные глаза, лицо, белое, как простыни на кровати. Она так держится за дверь, словно вот-вот упадет, подумал Гаролд. Рванулся к ней, поднял на руки, прижал к груди, и все его существо исполнилось благодарности и какого-то нового, неведомого доселе чувства.
— Слава Богу, ты в безопасности, — прошептал он, и голос его дрогнул.
Агнес вся дрожала. Мне дарован еще один шанс, обрадовался Гаролд, и на этот раз я не наделаю ошибок.
Касаясь губами ее волос, он проговорил:
— Одевайся, мы едем в отель.
— Ненавижу этот дом, — пробормотала она.
— Я не должен был оставлять тебя здесь. Где твоя одежда?
Агнес вырвалась из его рук и произнесла:
— В комнате… Я быстро.
Следующие полчаса показались Гаролду бесконечными. Очевидно, грабителей было только двое, и ни одного из них ни Гаролд, ни Агнес не видели прежде. Затем чету Эвансов отвезли на патрульной машине в роскошный отель, принадлежавший Гаролду.
Сколько прошло времени с тех пор, как они в последний раз занимались любовью? Наверное, вечность. Но хотя Гаролду не терпелось обнять ее, что-то останавливало его. Агнес вертела в пальцах ручку сумочки. Потом спросила так тихо, что он едва расслышал:
— Гаролд, почему ты вернулся сегодня?
— Я искал тебя, — просто сказал он.
Без тени улыбки, не пытаясь коснуться его, Агнес спросила снова:
— Почему?
Гаролд попытался найти слова, которые смогли бы убедить ее никогда не оставлять его больше, и в результате сказал правду:
— Я был должен. У меня не осталось выбора.
— Потому что я задела твое самолюбие? Потому что ты не любишь проигрывать — особенно женщине? — Она подняла подбородок. — Разве тебе не надо было быть в Нью-Йорке? По делу?