— Нет, Хэлл, стой! Прости, я ужасно растеряна… И даже напугана. Но не твоими словами, а тем… Тем, что я чувствую… Я никогда еще не любила, Хэлл, и поэтому мне немного страшно… Я ведь сама полюбила тебя! Причем с первого взгляда, едва лишь увидела…
— Невозможно… — прохрипел он, и из глаз Одри брызнули слезы.
— Еще как возможно! Иди сюда, Хэлл… Иди ко мне, любимый…
Со сдавленным стоном он вдруг сжал Одри в объятиях и стал покрывать частыми страстными поцелуями ее лицо, шею…
Футболка Одри полетела в угол комнаты. За ней последовала майка Хэлла…
А потом, примерно через час, они лежали, крепко прижавшись друг к другу разгоряченными телами.
— Я никогда еще не испытывала такого наслаждения, Хэлл! Это было волшебно… — Одри сладко потянулась и снова прижалась губами к горячим губам лежащего рядом с ней сильного мужчины. Сейчас ее ничто не волновало, кроме близости Хэлла. Его, похоже, тоже. — Со мной такого никогда не было, даже немного страшно, — шепотом призналась она.
Хэлл нежно улыбнулся.
— Погоди, вот я немного отдохну, и мы продолжим… — многообещающе заявил он, и по телу Одри в который уже раз прокатилась горячая волна желания.
А под утро, когда она, вконец обессиленная от его ласк, засыпала со счастливой улыбкой на устах, Хэлл прошептал ей на ушко:
— …Я ждал тебя всю мою жизнь, моя радость… Я люблю тебя. Одри. Ты — моя!
Одри проснулась с чувством, что жизнь прекрасна. «Наверное, это отголоски приятного сновидения», — подумала она, отказываясь открывать глаза и возвращаться к реальности. Но звук громыхающей посуды заставил ее окончательно проснуться и вспомнить все, что произошло этой волшебной ночью. С этого дня для нее начинается новая жизнь, ведь теперь у нее есть Хэлл! И тут же, словно материализуясь из ее счастливых мыслей, Хэлл возник на пороге спальни. Глаза его сияли.
— Привет, — робко поздоровалась Одри.
— Глазам своим не верю! — рассмеялся он. — Неужели этот ангелочек и неистовая ночная валькирия одно и то же лицо?
— Перестань, ты меня смущаешь! — Она схватила подушку и швырнула в Хэлла.
— Неужели? — усмехнулся он и мгновенно оказался рядом. Вместо того чтобы наброситься на нее с неистовыми поцелуями, он стал целовать ее кротко и целомудренно.
— Неужели вчерашний неистовый демон-искуситель и этот святоша — одно и то же лицо?! — подражая ему, воскликнула Одри.
Хэлл расхохотался и подарил ей поцелуй, о котором она мечтала.
— Завтрак почти готов, мой ангел, — сообщил он и, к разочарованию Одри, выскользнул из ее объятий и снова исчез на кухне.
— Я этого так не оставлю… — прошептала девушка и, завернувшись в простыню, направилась вслед за Хэллом.
Появившись в кухне, она обнаружила, что он успел повязать фартук и теперь колдовал у плиты. Одри приблизилась к любимому мужчине и встала сзади, наблюдая через плечо за его ловкими действиями. Верхние пуговички его трикотажной рубашки были расстегнуты, и Одри, не удержавшись, протянула руки и расстегнула еще одну, в середине, а затем запустила руку внутрь, поглаживая гладкую кожу.
— Ты не только искусный любовник, но и чудесный кулинар, — промурлыкала она. — У тебя так все здорово получается.
— Одри, ты должна остановиться… — хрипло прошептал, а его дыхание вмиг участилось.
— Почему? Я не хочу останавливаться. Да и не могу…
— Одри, мой самоконтроль имеет свои границы… А плита очень горячая и на ней наш завтрак!
— Завтрак? Завтрак подождет… — прошептала она. — Гораздо важнее завтрака другие вещи… Надеюсь, ты понимаешь какие… Ты разбудил во мне такие чувства, о которых я даже и не подозревала, что они во мне живут. — Одри прижалась щекой к его обнаженной спине.
Он невольно застонал от пробудившегося желания.
— Ну хорошо, — почти прохрипел он, оборачиваясь. — К черту завтрак! Вернемся в спальню. Мы уже так давно не были вместе…
Одри тихонько пискнула и захохотала.
— Тебе смешно?
— Я ужасно боюсь щекотки.
— Жаль, что я не знал этого вчера…
— Хэлл, будь благоразумным, наш завтрак сейчас сгорит! — Теперь уже она сама, хохоча, взывала к его здравому смыслу.
— Чертовка! — пробормотал он, очень вовремя поворачиваясь к плите. — Наш завтрак едва не погиб! Кажется, бекон слегка подгорел…
После завтрака, получив заверения, что Одри справится с посудой, он с огромным сожалением стал собираться.
— Никуда не выходи, — давал он ей суровые наставления. — Жди меня, я скоро вернусь.
Он отдавал ей приказы почти как деспотичный супруг, и Одри это жутко веселило.