Лакшман, опустив голову, вышел из бара.
— Раджу, выходи! Лакшман ушел, — крикнул Рагхья. Из соседней комнаты вышел Раджу. Бандиты стали издеваться над ним.
— Мужик, а боится бабы! Ну и пусть Тарна узнает. Что она с тобой сделает? Дать ей раза два по зубам — сразу станет шелковая! — назидательно сказал ему Коули.
Раджу весь покраснел от гнева. Рагхья, заметив это, вмешался:
— Эй, Коули, перестань смеяться над Раджу!
Все примолкли. Раджу вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Когда он вернулся на тротуар, Тарна сразу же спросила его:
— Ты слышал?
— Что?
— Бабу Рао — вор, его поймали.
— Да, слышал.
— Лакшман меня обманывал. Он говорил, что Бабу Рао приводит такси для господ.
— Что делать! Жить-то надо как-нибудь!
— Чем так жить, лучше умереть! — решительно заявила Тарна.
Раджу ничего не ответил, он молча ел, потом неожиданно сказал:
— Тарна, выходи за меня замуж.
— Будем жить своим домом?
— Да.
— Где?
— Здесь. Где же еще?
— На тротуаре?
— В Бомбее миллионы людей живут на тротуарах.
— Наша свадьба будет на этом тротуаре? — удивленно спросила Тарна.
— Да!
— На этом тротуаре будет совершен свадебный обряд и я стану твоей женой? На этом тротуаре у нас в один прекрасный день появятся дети? Здесь они будут спать? Раджу! Даже мыши в нашей деревне живут лучше! О чем ты говоришь?
На лоб Раджу набежали морщины, лицо потемнело, но он промолчал.
— Раджу, я живу надеждой, что однажды ты выполнишь свое обещание — увезешь меня в свою деревню, — опустив голову, прошептала Тарна.
Раджу быстро покончил с едой и встал.
— Ты куда?
— К океану, — бросил он и пошел прочь. Тарна горько заплакала, уткнувшись в стену.
Бабу Рао осудили на два месяца. В день оглашения приговора никто из семьи не притронулся к еде. Раджу и Тарна тоже ничего не ели.
На другой день Лакшман долго сидел на краю тротуара. Он то задумчиво смотрел в небо, то скрипел от злости зубами, то внимательно вглядывался в шестилетнего Прабхакара.
Около двенадцати дня, когда женщины возвращались с работы, они встретили Лакшмана с Прабхакаром, направлявшихся в сторону кинотеатра.
— Ты куда его ведешь? — спросила мать.
— На работу.
— Он же еще совсем ребенок! — вмешалась Кусум, преграждая ему путь.
— Разве не работают его ровесники? Сын Бхао совсем маленький, а каждый день добывает две-три рупии. Сын Дхарика такой же, как он, а посмотри, как чисто работает, как скор на руку. Взрослые карманники поражаются! Чем меньше ребенок, тем лучше. Уходи с дороги.
— Зачем вы его на это толкаете, дядюшка? — вступилась и Тарна. — Пошлите его в школу. Он получит образование и станет человеком.
— Как сумасшедший с нашей улицы, который проучился четырнадцать лет? — с горечью спросил Лакшман. — Или как ты? Кончила пять классов, а моешь грязные горшки! Если и его ждет такая же участь, так пусть лучше не знает, что такое школа! Послать его в школу? А где я возьму для него одежду, книги, тетради, ручку, перо, дощечку? Кто будет работать вместо Бабу Рао? Ты что же, хочешь, чтобы нас погнали и с тротуара?!
— Дядюшка! — Глаза Тарны были полны слез.
— Прочь с дороги!
Женщины отошли. Теперь громко заплакал Прабхакар. Лакшман ударил его несколько раз по щекам и поволок к кинотеатру «Стренд». Долго еще был слышен крик мальчика:
— Папа, я не хочу быть вором! Я не буду вором!
Сердце Тарны сжалось от боли и бессильного гнева.
Вечером, когда в окнах домов зажглись огни, бросавшие на тротуар отблески света, Дхарм Радж собрал большую ватагу ребятишек.
— Дети! Если кто-нибудь из вас отгадает, что у меня под шапками, я дам тому четыре анны.
— А под какими шапками? А что угадать, дядюшка Дхарм Радж? — спросил один из мальчиков.
На земле лежали три шапки — гандистская шапочка, турецкая и европейская шляпа. Дхарм Радж, указывая на них, сказал:
— Под этой лежит вещь, самая дорогая для индуса, под этой — вещь, самая милая сердцу мусульманина, а под этой — вещь, из-за которой готовы на смерть европейцы. Угадайте, что это?
Мальчик-индус, указывая на гандистскую шапочку, сказал:
— Под ней вода из Ганга.
Мусульманин бойко выкрикнул, ткнув пальцем в турецкую шапку:
— А здесь святые четки!
— А под этой Библия, которая нам дороже жизни, — воскликнул мальчик-христианин.
— Ошибаетесь, — радостно заявил сумасшедший. Он поднял все три шапки одну за другой. Под каждой из них было по одной пайсе.