Я вытаскиваю тяжелую руку из-под головы и оборачиваю вокруг ее плеч.
— Все прекрасно, Олив. Я просто устал, вот и все.
— Бабушка сказала, что тебе не очень хорошо, — продолжает она. — Я не хочу, чтобы ты заболел, папа. Я могу попросить бабушку сделать тебе суп. Почему ты выглядишь так грустно? — на этом вопросе голос Олив затихает, ее подбородок дрожит и слеза скатывается по щеке. — Пожалуйста, не грусти.
Почему я так легко заставляю людей плакать?
Я притягиваю дочь к своей груди, по-прежнему не придумав никаких слов, чтобы заставить ее чувствовать себя лучше. Я целую ее в голову и вдыхаю сладкий запах шампуня с арбузом.
— Я в порядке и люблю тебя больше всего во всем этом мире. Ты понимаешь это?
— Я люблю тебя больше, чем солнце, небо, траву, луну и звезды. Папа, я люблю тебя так сильно, что это причиняет боль, — ее зрелые слова обжигают меня, заставляя задаваться вопросом, насколько она понимает их смысл. Это, как если бы вихрь лирических мыслей Элли был генетически зашифрован в ДНК Олив.
— Я не хочу, чтобы тебе когда-нибудь было больно, Олив.
— Но иногда… — она делает паузу, глядя вниз на пушинку на одеяле, — когда я смотрю на тебя, я чувствую твою боль.
О, Боже, что я наделал?
— Хочешь остаться дома со мной сегодня? — спрашиваю я ее.
Она слегка кивает головой, маленькая улыбка касается ее губ, и она ложится на сгибе моей руки, прижимаясь головой к моей груди.
— Олив, мы должны идти, — говорит мама из гостиной.
— Я оставлю ее дома со мной сегодня, — отвечаю я.
Мама заходит в мою комнату, уперев руки в бедра с беспокойством в лице.
— Хантер, ты не можешь оставлять ее дома без причины. В школе будут недовольны, — я обнимаю Олив немного крепче. — Хантер, что-то случилось?
Я могу предложить ей только слабую, жалкую улыбку.
— Что может случиться со мной, мама?
— Олив, дорогая, иди вниз и посмотри телевизор немного. Я скажу в школе, что ты останешься сегодня дома, — отправляет ее мама.
Обычно Олив в восторге от того, что можно остаться дома, но сейчас она расстроена, и все из-за меня. Она вылезает из постели и без слов идет к моей маме, стоящей в дверях.
Мама подходит ближе и садится на край кровати.
— Я очень беспокоюсь о тебе, — начинает она. — Мы должны найти способ тебе помочь.
— Это не ответ на мой вопрос, — напоминаю ей. — Что, черт возьми, не так со мной? Прошло пять лет, а я не изменился с того самого дня в больнице и, более того, с Шарлоттой тоже практически все кончено.
Мама проводит тыльной стороной пальцев вниз по моему лицу, и я понимаю, что разговор с мамой сейчас будет не как разговор взрослого со взрослым. Я не ее взрослый сын сейчас. Я снова маленький мальчик. Я потерялся. Я потерялся — мой ум исчез.
— О, милый, — выдыхает мама. — Говорят, нужно много времени, чтобы понять, что кто-то влюбился в другого. Ты любил Элли все эти пять лет. Вот что случилось с тобой.
— Ты говоришь так, будто мне все еще пятнадцать лет.
— Это не такая же боль, но все же. На данный момент тебе нужно поговорить с кем-то. Это влияет на Олив теперь, когда она достаточно выросла, чтобы понимать. Мы говорили об этом, Хантер. Ты просто отталкиваешь нас, и мы ничего не можем сделать, чтобы помочь.
Все, что она говорит, это правда. Я признал все это раньше, но игнорировал в течение длительного времени:
— У Элли была тайна от меня.
Мама быстро выпрямляется, ее брови сходятся в одну линию.
— О чем вообще ты говоришь?
— Элли знала, что умрет. Она сказала это женщине из писем, с которой я встречался вчера вечером. Она была знакома с Элли, и Элли пообещала свое сердце этой женщине.
Мама выглядит сбитой с толку, совсем как я прошлой ночью.
— Я думала, что ты встречался с клиентом прошлым вечером.
— Я соврал.
— Ты встречался с этой женщиной? — она закрывает глаза и качает головой, вероятно, пытаясь понять все, что я говорю. — Она знала Элли? Элли знала, что умрет? Хантер, это бессмысленно вообще... — ее щеки краснеют, когда она смотрит сквозь меня. — Я постоянно общалась с родителями Элли, но они никогда даже не намекали на то, что знали, что это должно было произойти. Думаешь, они не рассказали бы нам? Тебе?
Я пожимаю плечами, потому что у меня нет ответа. Я задаюсь этим вопросом даже сейчас. У меня не было секретов от родителей Элли.
— Если это правда, то они не знали, Хантер. Точно говорю, — продолжает она. — Возможно, эта женщина сказала тебе больше, чем ты рассказал мне?
— Нет, она сказала, что не чувствует себя в праве делиться секретом Элли.