Она не принимала участия в хулиганской выходке, однако с радостью помогала Камерону в его общественных работах.
— Привет, Эшли! — Бекки широко улыбнулась. — Здравствуйте, мистер Магуайер.
— Привет, Бекки. — Шон понял: они удивились, что он запомнил ее имя.
— Веди себя очень тихо, — шепотом наставлял сестру Камерон. — Я тебе кое-что покажу. — Он вынул Эшли из автомобильного кресла и поднес к берегу пруда. — Мы наблюдали за ними с обеда, — сказал он. — Они только что вылупились.
Из камышей выплыла самка кряквы, за ней по воде скользили цепочкой восемь крошечных коричнево-желтых утят.
Камерон поставил Эшли на землю у кромки пруда, и она радостно засмеялась.
— Хочу уточку!
— Не пугай их, — сказал Камерон. — Пусть чувствуют себя в безопасности.
— Хочу уточку!
Он взял Эшли за руку, и они постояли вместе на берегу, глядя на утку с утятами. Ветерок шевелил их волосы. Эта картина потрясла Шона. Они так уязвимы, брат и сестра, взявшиеся за руки. К нему вернулись его обычные сомнения. Сможет ли он вырастить детей? Сможет ли защитить их? Он единственная преграда между ними и грозящей катастрофой. В отличие от большинства семей, у них нет ни бабушек, ни дедушек, ни других дядей и тетей, на которых они могли бы рассчитывать. Только один Шон. И он чертовски надеялся, что этого будет достаточно.
Шон заметил, что Бекки смотрит на него, и тут между ними промелькнуло нечто странное. Они не сказали друг другу ни слова, но Шону показалось, что она точно знала, о чем он думает.
Шон заманил Эшли обратно в карт, пообещав дать ей крекер. Он спрашивал себя, действительно ли Камерону стало немного легче, или он лучше научился делать вид, будто все в порядке. После происшествия Камерон реже злился и раздражался. Или Шон принимал желаемое за действительное.
Он напомнил себе, что от добра добра не ищут.
— Пошли, кэдди, — сказал Шон. — Давай опубликуем этот счет. Думаю, он мог бы стать рекордом клуба.
На самом деле, он знал, что так оно и было. Показав такой счет на турнире, Шон стал бы чемпионом. Счет, который он только что побил, принадлежал его брату.
Шон не мог зарегистрировать свою карточку, потому что играл один. Из-за того, что случилось в Азии, к его карточкам относились с подозрением. Вообще-то, счет сейчас не имел для него большого значения. Он провел день с одним из своих самых любимых людей — с племянницей — и сыграл великолепный раунд.
Наконец он убедился в том, что преуспел достаточно и вправе сказать об этом вслух. Этим вечером он нашел Мору на диване в гостиной. Распечатки и учебники возвышались вокруг нее, как крепостная стена. Она побледнела от долгого сидения в помещении и слушала его с отсутствующим видом. Плечи ее поникли.
— Что значит: «прошел поворотный момент в игре»? — спросила Мора, когда Шон рассказал ей о событиях этой недели.
— Это значит, что он вышел на новый уровень. — Чарли подняла глаза от головоломки. Если бы гольф преподавали в школе, по этому предмету она наверняка была бы отличницей. Чарли изучала игру более чем прилежно. Она переключила внимание на Губку-Боба по телевизору. Они с Камероном двадцать минут сражались за пульт дистанционного управления, но в конце концов Чарли одержала верх.
— Поиграй со мной, — попросила Эшли Мору, пытаясь пробиться сквозь баррикаду книг и бумаг, окружавших ее.
— Не могу, принцесса, — рассеянно ответила Мора, убирая за ухо прядь волос. — Завтра мне сдавать заявку на грант и разбор одного случая.
Эшли потянула на себя толстую черную папку. Бумаги рассыпались по полу. Сложив руки на груди, Мора тяжело вздохнула.
— Вот что, Эшли. Я поиграю с тобой десять минут, но потом мне придется вернуться к работе.
Она взяла малышку за руку, и они вместе пошли наверх — игрушки хранились там. Чарли отправилась за ними, и внезапно в комнате стало очень тихо. Шон и Камерон, посмотрев друг на друга, одновременно потянулись за пультом. Шон успел первым.
— Бои в пятницу вечером, — сказал он, переключая телевизор на канал ESPN.
— Мне больше нравятся «Американские моторы».
— Только не сегодня. — Шон, сев в кресло, наблюдал за тем, как Владимир Кличко мутузит противника.
Серия ударов привлекла внимание Камерона, и он не продолжил спор. Во время рекламной паузы он принес из кухни две банки лимонада и снова уселся смотреть.
Ровно через десять минут Мора спустилась вниз; у противника Кличко к тому моменту был подбит глаз, а из носа торчали ватные тампоны, впитывающие кровь.
— Отвратительно! — воскликнула она.
— Это развлечение. — Шон протянул ей свою банку с лимонадом, но Мора не обратила на нее внимания.
— Ладно. Слушай. — Она уложила свои книги и ноутбук в гигантскую сумку. — Мне завтра сдавать два важных проекта, поэтому у меня куча работы. Я решила поехать поработать дома.
— Ты можешь работать здесь, — заметил Шон. — Стол в столовой в полном твоем распоряжении. Мы там никогда не едим. — Он толкнул Камерона локтем. — Кстати, зачем вам вообще понадобилась столовая? Вы там когда-нибудь ели?
— Кажется, в День благодарения.
— Ну, тогда он в твоем распоряжении до Дня благодарения.
— Спасибо. — Мора наклонилась и поцеловала Шона в щеку. — Но мне нужно сосредоточиться. И заодно полью мои цветы.
Через несколько минут она уехала. По телевизору снова была рекламная пауза.
— Обожаю это пиво! — провозглашали актеры.
Шон почувствовал, что Камерон смотрит на него.
— Что? — спросил он.
— Так она тебя бортанула? Или дала отставку?
— Не понимаю, о чем ты. — На самом деле Шон понимал. В глубине души понимал.
— Бортанула или дала отставку. Это разные вещи.
— Не думаю, что она…
— Слушай, если кого-то бортанули, то это только на один раз. Обычно это значит, что у нее было предложение получше.
— Например, полить цветы? — спросил Шон.
— Дурацкий предлог. Похоже, ей стало скучно с тобой.
— Плохо дело. — Шон разволновался: по затылку у него побежали мурашки.
— А может, она дала тебе отставку? — предположил Камерон. — Тогда тебе придется потрудиться, потому что отставка — это навсегда. Понял?
— Ничего я не понял. Никого она не бортанула и не отправила в отставку. Просто поехала домой поработать.
— Готов поспорить: она весь вечер будет поливать цветы и смотреть «Скорую помощь» по телеку.
— Откуда ты знаешь, что ей нравится «Скорая помощь»?
— Ну! Я же могу сложить два и два. — Камерон встал и пошел в кухню. — Я готовлю попкорн в микроволновке, — добавил он. — Ты будешь?
Слова Камерона очень обеспокоили Шона. На следующий день он позвонил Море, но включилась голосовая почта, так что он оставил сообщение о том, где его можно будет найти. Потом отвез племянника на работу в гольф-клуб и вместе с девочками отправился в квартиру Дерека. Он условился встретиться там с Джейн Кумбс, чтобы освободить квартиру для нового съемщика. В этих меблированных апартаментах Дерек жил достаточно долго, с момента развода, и там накопилось много его вещей.
Чарли и Эшли взялись за руки, когда он открыл дверь и впустил их в квартиру. Воздух был прохладный и слегка затхлый, вещи лежали нетронутыми с того самого апрельского дня, словно Дерек просто вышел куда-то и должен вернуться с минуты на минуту.
Шон посмотрел на девочек: они вошли в гостиную, затаив дыхание, будто в церковь. Он видел, что Чарли едва сдерживает слезы.
— Вы правда хотите остаться? — спросил он ее. — Я могу отвезти вас к Лили, если вы…
— Мы останемся, — решительно сказала Чарли. — Правда, Эшли?
— Ну смотрите. — Вообще-то Шон ни о чем не договаривался с Лили. Может, у нее были свои планы. Может, в эти планы вовсе не входило присматривать за детьми. Пора ему перестать думать, что она бросит все и примчится по первому его звонку, хотя на самом деле так и было. Шон знал, что Лили не только учительница и горюющая подруга. Возможно, субботним утром она решила отоспаться или сходить на пляж. У нее могло быть свидание, — хотя это уже не его дело.