- Нет, я уверен, что это совсем не все. Валяй дальше.
- Ну, тут разговоры всякие…
- А ты не стесняйся.
Было ясно, что Фацио развлекается вовсю, в этой игре с начальником все козыри выпали ему.
- Итак. Инженер Ди Блази приходится доктору Эмануэле Ликальци троюродным братом. Синьора Микела стала часто бывать в доме Ди Блази, и Маурицио потерял из-за нее голову. Для местных это был прямо бесплатный цирк: синьора Ликальци ходит по Вигате, а он таскается за ней как приклеенный и облизывается.
Значит, имя Маурицио не хотела называть ему Анна Тропеано.
- Все наперебой утверждают, - продолжал Фацио, - что он славный парень. Добряк, хоть и немного того.
- Хорошо. Спасибо.
- Тут еще такое дело, - сказал Фацио, и было видно, что он готов выложить свой главный козырь. - Похоже, этот парень пропал в среду вечером. Теперь понятно?
- Алло, доктор Паскуано? Говорит Монтальбано. Для меня есть новости?
- Кое-что. Как раз собирался вам звонить.
- Слушаю вас.
- Погибшая не ужинала. Или, по крайней мере, съела очень мало, булку с чем-нибудь. Тело у нее было прекрасное внутри и снаружи. Здоровье отличное, идеальный механизм. Она ничего не пила, наркотиков не употребляла. Смерть наступила от удушения.
- И это все? - Монтальбано не скрывал разочарования.
- Нет. Несомненно, у нее были интимные отношения.
- Ее изнасиловали?
- Не думаю. Имело место очень сильное вагинальное проникновение, как бы это сказать, интенсивное. Но следов спермы нет. Потом у нее был анальный акт, также очень сильный и без следов спермы.
- Но как вы можете утверждать, что не было применения силы?
- Очень просто. Для анального проникновения был использован смягчающий крем, возможно, один из тех увлажняющих кремов, которые женщины обычно держат в ванной. Вы когда-нибудь слышали о насильнике, который заботится о том, чтобы не причинить боль своей жертве? Нет, поверьте мне: синьора была согласна. А сейчас я с вами прощаюсь. Скоро сообщу другие детали.
У комиссара была исключительная фотографическая память. Он закрыл глаза, обхватил голову руками, сосредоточился. И через мгновенье ясно увидел последнюю справа на полке в ванной баночку с увлажняющим кремом, рядом крышку от нее.
На улице Лапорта, восемь, табличка у домофона гласила: «Инж. Аурелио Ди Блази», и только. Монтальбано позвонил, ему ответил женский голос:
- Кто там?
Лучше не пугать ее, в этом доме и так, похоже, все накалено.
- Синьор инженер дома?
- Нет. Но скоро вернется. Кто это?
- Я друг Маурицио. Откройте, пожалуйста.
На секунду почувствовал себя последним дерьмом, но работа есть работа.
- Последний этаж, - сказал женский голос. Дверь лифта открыла женщина лет шестидесяти, непричесанная, с измученным лицом.
- Вы друг Маурицио? - спросила обеспокоенно женщина.
- И да и нет, - ответил Монтальбано, чувствуя, как погружается в дерьмо по самую шею.
- Проходите.
Она провела его в большую, со вкусом обставленную гостиную. Указав на кресло, пригласила сесть. Сама же присела на стул и сидела раскачиваясь взад-вперед, молчаливая и отчаявшаяся. Ставни были наглухо закрыты, скупой свет пробивался между планками. И Монтальбано показалось, будто он явился с траурным визитом. Подумал, что, возможно, покойник есть и звать его Маурицио. На столике в беспорядке лежало с десяток фотографий, на которых было снято одно и то же лицо, но в полумраке комнаты черты не различишь. Комиссар глубоко вздохнул, как перед погружением в воду без акваланга, и действительно, он собирался нырнуть в ту пучину страданий, в которую превратилась душа синьоры Ди Блази.
- У вас есть новости от вашего сына?
Совершенно ясно, что дела обстоят именно так, как рассказывал ему Фацио.
- Нет. Его ищут везде. Мой муж, его друзья… Все.
Начала тихо всхлипывать, слезы катились по лицу, падая на юбку.
- При нем было много денег?
- Наверное, с полмиллиона. И потом у него была карточка, ну эта, как ее, для банкомата.
- Я принесу вам воды, - сказал Монтальбано, вставая.
- Не волнуйтесь, я сама схожу, - ответила женщина, тоже вставая и выходя из комнаты. Монтальбано поспешно схватил со стола одну из фотографий, посмотрел на нее секунду - парень с лошадиным лицом, глаза безо всякого выражения - и сунул в карман. Видно, инженер Ди Блази приготовил их, чтобы раздать. Вернулась синьора, однако не села, а осталась в дверях. У нее возникли подозрения.
- Вы гораздо старше моего сына. Как, вы сказали, ваше имя?
- По правде говоря, Маурицио друг моего младшего брата, Джузеппе.
Выбрал одно из самых распространенных на Сицилии имен. Но синьора уже все забыла, села на стул и снова принялась качаться вперед-назад.
- Значит, вы ничего о нем не слышали с вечера пятницы?
- Ничегошеньки. В ту ночь он не пришел домой. Такое с ним первый раз случилось. Он парень-то простой, добрый, если кто ему расскажет, что собаки летают, - поверит. На следующее утро мой муж вдруг забеспокоился, стал всех обзванивать. Один из его друзей, Паскуале Корсо, видел, как Маурицио шел в бар «Италия». Было где-то около девяти вечера.
- У него был мобильный? Портативный телефон?
- Да. А вы кто?
- Ну хорошо, - сказал комиссар, поднимаясь. - Не буду вас больше тревожить.
Он торопливо направился к двери, открыл ее, обернулся.
- Когда в последний раз к вам заходила Микела Ликальци?
Синьора прямо-таки взвилась.
- Не упоминайте при мне имя этой дряни! - сказала она.
И захлопнула дверь у него за спиной.
Бар «Италия» был в двух шагах от комиссариата, все, включая Монтальбано, чувствовали себя здесь как дома. Владелец сидел за кассой: это был крупный мужчина, чей свирепый взгляд совершенно не соответствовал врожденной приветливости. Звали его Джельсомино Патти.
- Чего вам налить, комиссар?
- Ничего, Джельсоми. Мне нужна информация. Ты знаешь Маурицио Ди Блази?
- Нашли его?
- Нет еще.
- Отец его, бедняга, заходил сюда уже раз десять. Спрашивал, есть ли новости. Ну какие же тут, в баре, могут быть новости? Если и вернется, то пойдет к себе домой, не в бар же.
- Так ведь Паскуале Корсо…
- Комиссар, отец сказал мне то же самое: мол, Маурицио около девяти вечера приходил сюда. Да только он остановился перед баром, вон там. Я его из кассы хорошо видел. Собирался было зайти, но потом остановился, достал мобильник, набрал номер и стал говорить. А после я его здесь не видел. В бар он в среду вечером не заходил. Это точно. С какой стати я буду врать?
- Спасибо, Джельсоми. Будь здоров.
- Синьор дохтур! Тут из Монтелузы, значит, синьор дохтур Латте звонили.
- Латтес, Катаре, с буквой «с» на конце.
- Синьор дохтур, одной «с» больше, одной меньше, дела не меняет. Ну и говорил, чтобы вы ему сей момент звонили. А еще звонил тоже Гуито Серафалле. Оставил тут телефон в Болони. Я его на энтом вот листике записал.
Самое время пойти пообедать, но один звонок сделать он успеет.
- Алло? Кто говорит?
- Комиссар Монтальбано. Звоню из Вигаты. Вы синьор Гвидо Серравалле?
- Да. Комиссар, сегодня утром я вас так искал, так искал. Я позвонил в «Джолли», чтобы поговорить с Микелой, и узнал…
Голос низкий, густой, как у исполнителя задушевных романсов.
- Вы ее родственник?
Всегда полезно делать вид, будто не знаешь о личных отношениях между причастными к расследованию людьми.
- Нет. Вообще-то я…
- Друг?
- Да, друг.
- В какой степени?
- Извините, я не понял.
- В какой степени вы друг?
Гвидо Серравалле замешкался. Монтальбано решил ему помочь:
- Близкий?
- Ну да.
- В таком случае я вас слушаю.
Опять замешательство. Видимо, приемы комиссара сбивали его с толку.
- Ну в общем, я хотел вам сказать… я к вашим услугам. У меня в Болонье свой антикварный магазин, закрыть его на какое-то время нет проблем. Если буду вам нужен, сяду в самолет и прилечу. Я хотел… я был очень привязан к Микеле.