- Закрой на ключ дверь. Возвращаемся в Вигату. У меня от голода живот подвело, - сказал комиссар.
Горничная Аделина оставила ему в холодильнике вкуснейший розовый соус из икры лангуста и морских ежей, чтобы заправить спагетти. Монтальбано поставил воду на огонь и, пока она нагревалась, решил позвонить своему другу Николо Дзито, репортеру «Свободного канала», одного из двух частных телеканалов Монтелузы. Другой канал, «Телевигата», в котором ответственным за программу новостей был шурин Галлуццо, поддерживал правящую администрацию. Так что с нынешним правительством и по причине левизны «Свободного канала» обе станции были бы до скуки похожи одна на другую, если бы не ясный и ироничный ум «красного изнутри и снаружи» Николо Дзито.
- Николо? Говорит Монтальбано. Тут убийство произошло, но…
- …я не должен говорить, что это ты мне сообщил.
- Анонимный звонок. Какая-то женщина позвонила сегодня утром в управление полиции Монтелузы и сообщила, что в доме по улице Тре Фонтане было совершено убийство. Оказалось, правда. Погибшая - молодая красивая женщина. И совершенно голая.
- Ни хрена себе!
- Ее звали Микела Ликальци.
- У тебя фото есть?
- Нет. Убийца унес с собой сумку и всю одежду.
- Зачем?
- А я откуда знаю?
- Тогда почему решили, что это именно Микела Ликальци? Ее кто-нибудь опознал?
- Нет. Ищут мужа, который живет в Болонье.
Дзито хотелось выяснить еще кое-какие детали. Монтальбано охотно отвечал.
Вода закипела, он бросил в нее спагетти. Зазвонил телефон. Минуту он колебался, не зная, отвечать или нет. Комиссар боялся, что если разговор затянется и нельзя будет его прервать, он не успеет вовремя снять с огня спагетти. Это была бы настоящая катастрофа: ведь немыслимо расходовать понапрасну розовый соус на переваренную пасту. Лучше не брать трубку. Более того, во избежание звонков, способных нарушить душевный покой, в котором только и можно наслаждаться таким замечательным соусом, он отключил телефон.
Через час, довольный и готовый к борьбе с внешним врагом, он снова включил телефон. Тот немедленно зазвонил.
- Алло!
- Алё, синьор дохтур? Это вы пирсонально будете?
- Персонально, Катаре. Что там?
- А то, что звонил судья Толомео.
- Томмазео, Катаре! Ну да все равно. Что он хотел?
- Хотел поговорить с вашей пирсоной пирсонально. Вот аж четыре раза звонил. Говорил, что вы должны лично ему позвонить.
- Хорошо.
- А вот еще, синьор дохтур. Докладываю одну вещь наивысшей важности. Мне позвонил из управления полиции Монтелузы комиссар по имени Тонтона.
- Тортона.
- Ну как зовут, так и зовут. В общем, этот самый. Он говорит, что я должен ходить на конкурс информатики. Вы что по этому поводу думаете?
- Рад за тебя, Катаре. Давай посещай этот курс, получишь специализацию. Ты как раз человек, подходящий для информатики.
- Вот спасибо, синьор дохтур.
- Алло, доктор Томмазео? Монтальбано у телефона.
- Комиссар! А я вас искал.
- Извините, но я был очень занят. Помните расследование по поводу трупа, найденного в море на прошлой неделе? Мне кажется, я вам докладывал, как положено.
- Удалось продвинуться?
- Пока нет.
На другом конце провода Монтальбано почувствовал неловкое молчание: диалог не имел никакого смысла. Как он и предполагал, судья собирался говорить не об этом.
- Я хотел вам сказать, что связался с вдовцом в Болонье, доктором Ликальци, и сообщил ему, тактично конечно, печальное известие.
- Как он отреагировал?
- Ну, как бы это сказать - странно. Даже не спросил, как погибла его жена. А она ведь была очень молода. Видно, с крепкими нервами тип: никаких эмоций не выказал.
Доктор Ликальци лишил ворона-могильщика Томмазео любимого развлечения. Он так и не получил законной добычи - душераздирающей сцены со стенаниями и плачем, хотя бы по телефону.
- Во всяком случае, он сказал, что сегодня никак не может оставить больницу. На сегодня у него назначены операции, а его заместитель заболел. Завтра утром в 7.05 он вылетит в Палермо. Таким образом, предполагаю, он будет у вас в комиссариате около двенадцати. Вот об этом я и хотел поставить вас в известность.
- Благодарю вас, господин судья.
Галло, отвозя его в контору на служебной машине, сообщил, что Джермана по распоряжению Фацио съездил за разбитым «твинго» и поставил его в гараж комиссариата.
- И правильно сделал.
Первым, кто вошел в его кабинет, был Мими Ауджелло.
- Я не по работе. Послезавтра, то есть в воскресенье, рано утром поеду к сестре. Не хочешь присоединиться? Повидаешь Франсуа. А вечером вернемся.
- Если получится.
- Уж постарайся. Сестра дала мне понять, что ей нужно с тобой поговорить.
- О Франсуа?
- Да.
Монтальбано встревожился. А что, если сестра Ауджелло и ее муж откажутся и дальше держать у себя мальца?
- Сделаю все возможное, Мими. Спасибо.
- Алло! Комиссар Монтальбано? Это Клементина Вазиле Коццо.
- Приятно слышать вас, синьора!
- Отвечайте «да» или «нет». Я справилась?
- Отлично справились.
- Только «да» или «нет». Придете ко мне сегодня вечером ужинать часов в девять?
- Да.
Фацио вошел в кабинет комиссара с торжествующим видом.
- Знаете, доктор, я тут подумал. Раз коттедж в таком нежилом состоянии, то где ночевала синьора Ликальци, когда приезжала из Болоньи? Я позвонил коллеге из управления полиции Монтелузы, тому, что ведает гостиницами, и получил ответ. Синьора Микела Ликальци всегда останавливалась в отеле «Джолли» в Монтелузе. Последний раз зарегистрировалась семь дней назад.
Фацио застал его врасплох. Он сам себе пообещал позвонить в Болонью доктору Ликальци, как только придет в контору. И отвлекся - упоминание Мими Ауджелло о Франсуа выбило его из колеи.
- Сейчас поедем? - спросил Фацио.
- Погоди.
Ни с того ни с сего в голове у него вспыхнула мысль, оставив после себя неуловимый запашок серы, которой обычно душится дьявол. Он попросил у Фацио телефон Ликальци, записал на клочке бумаги и положил в карман. Потом набрал номер.
- Алло! Центральная больница? Комиссар Монтальбано из Вигаты на телефоне. Я бы хотел поговорить с профессором Эмануэле Ликальци.
- Подождите, пожалуйста.
Монтальбано проявил дисциплинированность и долготерпение. Когда это последнее качество было уже на исходе, телефонистка объявилась снова:
- Профессор Ликальци на операции. Перезвоните через полчаса.
- Позвоню ему по дороге, - сказал он Фацио. - Смотри не забудь, возьми с собой мобильник.
По телефону сообщил судье Томмазео, что удалось разузнать Фацио.
- Да, вот еще я вам не сказал, - вспомнил Томмазео. - Я спросил у него номер телефона его жены здесь, у нас. Но он его не знал. Сказал, что она всегда звонила сама.
Комиссар попросил приготовить ордер на обыск, за которым он немедленно пошлет Галло.
- Фацио, ты узнал, какая специализация у доктора Ликальци?
- Так точно, доктор. Он ортопед.
На полпути между Вигатой и Монтелузой комиссар снова позвонил в Центральную больницу Болоньи. Прождал недолго. Затем услышал решительный, однако вполне нормальный человеческий голос:
- Это Ликальци. Кто говорит?
- Извините за беспокойство, профессор. Я комиссар Сальво Монтальбано из Вигаты. Занимаюсь известным вам преступлением. Прошу вас прежде всего принять мои самые искренние соболезнования.
- Благодарю.
Больше ни слова. Комиссар понял, что теперь очередь за ним.
- Так вот, доктор, сегодня вы сказали господину судье, что вам неизвестно, где останавливалась ваша супруга, когда приезжала сюда.
- Да, это так.
- Мы никак не можем это выяснить.
- Ну не тысяча же гостиниц в Монтелузе и Вигате.
Нечего сказать, профессор Ликальци готов к сотрудничеству.
- Прошу простить мне мою настойчивость. На случай крайней необходимости у вас не было предусмотрено…