— Листоед, — позвал Миро.
Листоед не сводил глаз с Эндера.
— Голос Тех, Кого Нет, — прошептал он.
— Мы привели его, — сказала Кванда.
Листоед повернулся и исчез в кустах.
— Что это значит? — спросил Эндер. — Я говорю про его уход.
— Вы хотите сказать, что еще не вычислили, в чем дело? — удивилась Кванда.
— Нравится это вам или нет, — ответил ей Эндер, — свинксы желают встретиться со мной, и я все равно буду говорить с ними. И мне кажется, у меня это лучше получится, если вы поможете мне разобраться, что происходит. Или вы еще сами не разобрались?
Он следил, как они борются с раздражением и обидой. А потом, к немалому облегчению Эндера, Миро принял решение. И заговорил, спокойно и дружелюбно.
— Нет. Не вполне разобрались. Мы ведь все еще играем в загадки со свинксами. Они задают нам вопросы, мы задаем им вопросы, и обе стороны стараются, как только могут, не рассказать ничего существенного. Мы даже не произносим вслух вопросы, ответы на которые нам действительно хотелось бы знать. Из страха, что свинксы слишком много вычислят по нашим вопросам.
Но Кванда вовсе не хотела сотрудничества.
— Мы знаем больше, чем вы сможете открыть за двадцать лет, — сказала она. — И если вы думаете, что десятиминутный разговор в лесу даст вам все наши знания, вы сошли с ума.
— А мне не нужны ваши знания.
— Вы так думаете? — переспросила Кванда.
— Конечно. Зачем бы я иначе тащил вас с собой? Вместе со знаниями, — улыбнулся Эндер.
Миро понял и принял его слова как комплимент. И ответил Эндеру улыбкой.
— Вот то, что мы знаем. Не очень-то много. Листоед, скорее всего, не особенно рад вас видеть. У них тут раскол. Листоед и еще один свинкс, по имени Человек, похоже, поспорили. Когда все решили, что мы отказываемся привести вас. Листоед был уверен, что победил. А теперь у него отобрали победу. Возможно, сейчас мы спасли Человеку жизнь.
— Отобрав ее у Листоеда? — спросил Эндер.
— Откуда мне знать? Только я нутром чую, что на кону стояло будущее Человека, а Листоед ничем не рисковал. Он пытался просто помешать Человеку. Он ничего не добивался сам.
— Но вы не знаете.
— Это одна из запретных тем. — Миро снова улыбнулся. — И вы правы. Это настолько вошло в привычку, что мы даже перестали замечать, что о чем-то не спрашиваем.
Кванда разозлилась:
— Он прав? Он даже никогда не видел нас за работой, а уже взялся критиковать…
Но Эндер не собирался ввязываться в новую склоку. Он двинулся в том направлении, куда ушел Листоед. Пусть они догоняют, если хотят. И, конечно, они бросились за ним, отложив ссору на потом. Как только Эндер понял, что они идут за ним, он снова начал задавать вопросы.
— Эта ваша Сомнительная Деятельность, — он шел свободными длинными шагами, — вы добавили новые блюда в их меню?
— Мы научили их есть корни лианы мердоны, — ответила Квара. Сухим, деловым тоном, но все же она говорила с ним. Она не позволяла своей ярости помешать ей участвовать в явно переломном разговоре со свинксами. — Объяснили, как нейтрализовать содержащийся там цианид — вымачивать и сушить на солнце. Этим мы решили сиюминутную проблему.
— А долгосрочным решением оказалась одна из разновидностей маминого амаранта, — продолжил Миро. — Она там вывела один сорт, который так здорово адаптировался к лузитанской среде, что уже не годился для людей. Слишком много лузитанских белковых структур, недостаточно земных. Но мы посмотрели и решили, что для свинксов подойдет. Я попросил Элу достать мне несколько экземпляров этого неудачного амаранта, естественно, виду не подав, что это важно.
«Я бы на твоем месте не рассуждал так категорично о том, что известно Эле, а что — нет», — подумал Эндер.
— Либо отдал амарант свинксам, показал, как его сажать. Потом — как выращивать, молоть пшеницу, печь хлеб. Вкус у хлеба омерзительный, но они впервые получили возможность как-то обеспечить себе пропитание. С тех пор они все стали жирными и гладкими.
В голосе Кванды послышалась горечь:
— Но они убили моего отца сразу после того, как жены получили первые буханки.
Несколько минут Эндер шел молча, пытаясь уложить все это у себя в голове. Свинксы убили Либо сразу же, немедленно после того, как он спас их от голода? Невозможно, немыслимо, и все же так оно и случилось. Как может эволюционировать общество, убивающее тех, кто больше всего делает для его выживания? Свинксы должны были поступать совсем наоборот — награждать отличившихся, увеличивая возможность размножения полезных особей. Именно так все общины повышали шансы своего выживания как группы. Ну как могли свинксы выжить, если систематически убивали тех, кто оказывался самым приспособленным и полезным?
Но и среди людей были похожие прецеденты. Эти двое ребят. Миро и Кванда, с их Сомнительной Деятельностью — с точки зрения логики и здравого смысла, они поступали лучше и мудрее, чем Звездный Конгресс, напридумывавший для них запретов. Но если их поймают, то увезут отсюда на другой мир — это тоже своего рода смертный приговор, ибо все, кого они знали здесь, умрут, прежде чем ксенологи смогут вернуться. А еще их осудят и, может быть, посадят в тюрьму. Ни их идеи, ни их гены не будут использованы, и общество от этого только обеднеет.
Но то, что люди время от времени совершают нечто подобное, не делает этот выбор разумнее. Кроме того, арест и суд над Миро и Квандой, если они вообще произойдут, приобретут некий смысл, если рассматривать человечество как некое сообщество, а свинксов — как его врагов и считать все, что помогает свинксам выжить, угрозой для человечества. Тогда людей, помогающих свинксам, следует наказывать, чтобы помешать свинксам развиваться.
И в этот миг Эндер отчетливо осознал, что законы, регулирующие контакты людей со свинксами, предназначались вовсе не для защиты свинксов. Они гарантировали человечеству сохранение превосходства и власти. С этой точки зрения Миро и Кванда, пустившись в свою Сомнительную Деятельность, предали интересы своего биологического вида.
— Ренегаты, — сказал он вслух.
— Что? — переспросил Миро. — Что?
— Ренегаты. Те, кто отрекся от своих и объявляет родней врагов. Ренегаты.
— А… — кивнул Миро.
— Мы не ренегаты, — сказала Кванда.
— Это и есть мы, — улыбнулся Миро.
— Я не отреклась от человечества.
— Если пользоваться тем определением человечества, которое дает епископ Перегрино, мы отреклись давным-давно.
— Но по моему определению…
— А если пользоваться твоим определением, — вмешался Эндер, — свинксы — тоже люди. Именно поэтому вы и есть ренегаты.
— А мне казалось, вы обвинили нас в том, что мы обращаемся со свинксами, как с животными, — удивилась Кванда.
— Когда вы не признаете за ними права на ответственность, когда вы боитесь задавать им прямые вопросы, когда вы пытаетесь обмануть их — тогда вы обращаетесь с ними, как со зверями.
— Иными словами, — повернулся к ней Миро, — когда мы выполняем приказы Комитета.
— Да, — твердо сказала Кванда, — да. Тогда это правда. Мы действительно ренегаты.
— А вы? — спросил Миро. — Почему вы стали ренегатом?
— О, человечество давным-давно послало меня к чертям. Вот так я и сделался Голосом Тех, Кого Нет.
И тут они выбрались на поляну.
За обедом не было ни матери, ни Миро. Эле это казалось просто замечательным. Когда кто-либо из них сидел за столом, Эла теряла свою власть старшей и не могла справиться с детьми. И вдобавок ни Миро, ни мама не пытались занять место Элы, место хозяйки. Никто не слушался Элу, хотя только она и пыталась поддержать порядок. А потому в доме было куда спокойнее без матери и старшего брата.
Не то чтобы малыши без них вели себя особенно хорошо. Они просто меньше сопротивлялись и возражали. Эле приходилось только время от времени рявкать на Грего, чтобы он не пинал Квару под столом. Да и Квим с Ольядо держались тихо, не шпыняли друг друга. До конца обеда.