Ольга Дэв
Голос в моей голове
Народная мудрость
Пролог
Храм богини Жизни всегда был самым посещаемым в Каролте. Тысячи верующих наводняли его двор, чтобы отдать дань К'шарли — богине всего живого в мире. Люди просили за себя, за своих близких, моля богиню о лучшей жизни, прося ее излечить. Только в сумерках возле храма наступала тишина. Жрецы и жрицы приводили его в порядок, готовились к завтрашнему дню — отражению дня ушедшего.
Именно в это время в калитку в заборе, который огораживал овальный храм, постучал человек, закутанный с головы до ног в плащ. Тихим взволнованным голосом он умолял пропустить его в храм, чтобы встретиться с богиней. Жрец, открывший ему калитку, пытался объяснить, что сейчас это невозможно, что ночь — время другой богини. Но человек был очень настойчив. И жрец пропустил его за калитку, а потом и в сам храм, пытаясь убедить себя в том, что самым весомым аргументом были огромные умоляющие глаза, нежели подсунутый тайком тяжелый мешочек с монетами.
Фигура человека скрылась в храме, и жрец уже не видел, как откинулся капюшон, как невысокая девушка упала на колени перед статуей богини и также шепотом стала молиться за некоего Авора.
— Я готова душу за него отдать, — прошептала напоследок девушка, поднимаясь с колен и возвращая капюшон на место. — Если Ты поможешь ему, или найдешь того, кто поможет. Я отдам душу…
Голубые глаза богини вспыхнули, девушка удивленно посмотрела на это невиданное зрелище и ничком свалилась у ног К'шарли.
Глава 1
Утро для меня началось привычно — с крика петуха. Каждый день обещаю себе, что зарублю этого жирного борова, имеющего лишь дальнее сходство с птицей, но потом снова убеждаю себя, что лучшего будильника не приходится и желать.
Рывком встал с кровати. В окно только — только заглянули первые лучи летнего солнца. Провел руками по светлым взлохмаченным волосам, натянул штаны и сапоги и вышел наружу.
Как только я показался на крыльце, крик Горластого сразу же оборвался. Бросил на него последний хмурый взгляд и вышел за калитку. Сразу за ней начинался лес — сначала редкий, а потом все гуще и гуще. Утоптанная мною за два года дорожка тонкой ниточкой тянулась вглубь чащи. Коротко выдохнув, я побежал по ней. Прохладный утренний ветер приятно освежал горячую после сна кожу.
Пока ноги привычно несли меня вперед, голова была занята размышлениями. Сегодня в деревне базарный день. Как бы мне не хотелось идти, но у меня закончилось молоко, мука и яйца. Да и курицу моему Горластому нужно купить. Может, хотя бы после этого он немного похудеет.
Дорожка резко повернула направо. Из‑за стоящего практически на пути дерева я не заметил идущего навстречу человека. Только моя реакция уберегла нас от столкновения. В последний момент успел набросить на лицо иллюзию и остановился перед испуганной девчушкой из деревни.
— Ой! — слабо пискнула она, глядя на меня огромными испуганными глазами цвета свежей зелени. Две тонкие светлые косички, вздернутый носик в веснушках, длинное платье и корзинка в руках — мимолетом отметил я.
— Прошу прошения, — слегка наклонил я голову.
Девчушка испугалась еще больше. На этот раз от осознания того факта, кто с ней заговорил. Я не стал пугать ребенка еще сильнее, а просто обошел ее, ускоряя шаг и вновь переходя на бег.
Странно, что она пришла так рано к моему домику. Еще более странным кажется то, что деревенские послали не очередного юродивого, больного, хромого, косого или древнего старика, а молодую тринадцати — четырнадцатилетнюю девушку. Неужели все вышеперечисленные скончались от разрыва сердца после того, как уже побывали здесь, и теперь в разнос пошли молодые? Бред. Самый очевидный вариант — это ее собственная инициатива. Даже пришла сюда пораньше, чтобы никто не узнал из своих.
На продолжительную пробежку сегодня можно даже не рассчитывать. Я сократил свою обычную дистанцию почти втрое и кружными путями начал возвращаться к домику.
За два года я успел изучить этот лес до последнего пенечка. А что еще мне оставалось делать на краю малонаселенной страны, где даже до ближайшей деревни не менее пяти километров? А рядом лишь большой бескрайний лес. Сами жители деревеньки с говорящим названием Тишь и не думали заходить в его чащу, опасаясь нежити, которую сами и развели.
Слишком суеверные люди жили в Тиши. Они почитали только богиню К'шарли, считая веру в других богов чем‑то темным. В деревне был построен только храм богини Жизни, а детей, рождавшихся с даром других богов, попросту убивали. Хоронить их на местном погосте никто и не собирался. Трупы бросали в реку или относили в лес, где они и превращались в нежить, которая время от времени старалась подпортить жизнь своим родственникам, которые так ненавидели их при жизни. А если еще вспомнить, что каждый из них обладал даром одного из богов при жизни, то жителям Тиши не позавидуешь. Нежить получалась сильная и довольно мстительная. Раз в полгода маги Жизни приезжали в эти места, чтобы немного проредить местный контингент тварей и обновить щит, который не пускал их из чащи леса к людям. Что, правда, не очень помогало. Здесь пригодилась бы помощь некромантов, но в Дартолисс никто и не думал обращаться с такой просьбой, а лично мне местная нежить нисколько не мешала. Как говорится, в тихом омуте всегда найдется свой водяной. Так и здесь. Вроде бы Тишь, но если копнуть глубже…
За деревьями показался мой домик. Маленький, всего с одной комнатой, деревянный, но ухоженный. Не привык я жить в грязном и захламленном месте. Вот и пришлось привести домик в порядок и поддерживать его два года. Девчушка жалась недалеко от калитки, с благоговением глядя куда‑то вверх. Все объяснялось просто — я успел наложить качественную иллюзию, и теперь все кроме меня видели не простой деревенский домик, а высокий двухэтажный домище с каменной оградой вокруг него. Признаюсь, при наложении иллюзии не удержался и добавил черепов на навершия ограды. И потом не пожалел об этом — местные жители настолько впечатлились моим 'творчеством', что даже не стали уничтожать 'неведомого чаруна, появившегося в их лесу'. С черным колдуном они сталкивались впервые и поэтому не рискнули даже жаловаться магам Жизни на меня — те далеко, а я тут, рядом. А если узнаю об их инициативности? Тогда мой забор украсят и их черепа?
Я обошел дом с другой стороны, перепрыгнул через невысокий заборчик, своим появлением оборвав очередной крик Горластого, и вошел в дом. Не стоит появляться перед девчонкой второй раз в таком виде. Не нужно менять их мнение обо мне. В доме я обмылся водой из таза, не спеша вытерся и оделся, тщательно проследив за тем, чтобы на мне были застегнуты все до единой пуговицы. Провел рукой перед лицом, вновь накладывая иллюзию, которая скрывала позорное клеймо на левой щеке и цвет левого глаза. Спешить даже не стоило — если девчонка заявилась ко мне ни свет, ни заря, да еще и не предупредив никого из взрослых, то дело действительно важное, и она не сдвинется с места до тех пор, пока я с ней не заговорю. Я одернул черный сюртук и пошел на очередную встречу с местными.
Девчонка, справедливо полагая, что я нескоро вернусь домой, раз она встретила меня недалеко отсюда, устроилась в паре шагов от калитки на траве и продолжала с благоговейным ужасом рассматривать подсунутую мною вместо домика иллюзию. Чтобы наша встреча стала для нее совсем уж незабываемой, я наложил и на себя иллюзию, став невидимым. А потом вновь перемахнул через забор и, стараясь не шуметь, тихо подкрался к ней. Хотя я мог бы даже топать как пьяный медведь, девчонка все равно бы меня не услышала — слишком сосредоточенным и задумчивым было у нее лицо.
— Чем могу быть полезен? — холодно вежливым голосом спросил я ее, одновременно снимая с себя невидимость.
Девчонка с визгом подпрыгнула вверх, бросая в мою сторону корзинку с чем‑то съестным ('Пирожки с капустой и молоко', — по запаху определил я), которую я вовремя успел поймать. Не хотелось терять ценные продукты, которые, к тому же, предназначались мне.