Пришел еще один посетитель, хотя сначала он этого не заметил. Он отвлекся, когда один из кристаллов холодной лампы на дальних столбах моста внезапно загорелся. Это удивило его, так как не было времени для сезонных поставок.
Между дальними столбами моста стояла одинокая фигура.
Судя по его маленькому росту, это была женщина, она была закутана в длинное одеяние с широким, драпирующим капюшоном — оба темно-зеленого цвета леса. Это был первый раз, когда он видел этот цвет одежды.
Держа в руке один из своих многочисленных журналов, он захлопнул его и поднялся на ноги. Фигура не двигалась, даже когда странные звуки слабо отдавались эхом из прохода в пещеру дерева. Эти звуки быстро превратились в шум.
И все же фигура в Зеленом не двигалась, даже когда крошечная мохнатая фигурка промчалась мимо нее прямо на мост. И еще два … и еще … и еще, всего пять.
Чейн стоял и смотрел.
Следующая пара щенков-коричневый и серый — набросились на пятнистого, шедшего впереди. Он сделал шаг вперед, опасаясь, что один или несколько человек могут свалиться с моста. Они даже не замедлили своего хриплого, кувыркающегося бега, пока первый не выскользнул на площадку перед ним.
Она едва успела остановиться, прежде чем врезаться головой в его ботинок.
Широкие кристально-голубые глаза уставились на него, но только на мгновение. Второй врезался в нее и перелетел через нее, и этот действительно попал ему в ботинок. Он был слишком потрясен их видом, чтобы даже пошевелиться, хотя быстро согнул пальцы левой руки, проверяя большим пальцем, что все еще носит "кольцо пустоты"."
Остальная часть крошечной стаи последовала за ним, включая последнего: черный самец медленно приближался к нему. Его уши дернулись, на мгновение сплющились, снова дернулись, и крошечные челюсти откинулись назад в неуверенном рычании.
Чейн не двинулся с места, даже когда маленькая самка с кремовым покрытием и полосами цвета коры вцепилась ему в голень, обнюхивая его. Более далекий, но резкий лай мгновенно привлек его внимание. На середине моста огромная черная фигура с кристально-голубыми глазами вела одетого в зеленое мудреца.
Он узнал бы Тень где угодно, даже в темноте в центре моста.
Тень вошла, рыча на малышей и пытаясь их успокоить. Это было безнадежно, так как она была в меньшинстве. И мудрец в зеленом одеянии, первый и последний посетитель среди остальных, сошел с моста, откинув капюшон.
Это была Странница.
Под своим темно-зеленым одеянием, длинным, но разрезанным спереди, как старое дорожное платье Винн, девушка была одета еще больше, как дикая женщина, Фоирфеахкан, называемая Вервилия. Множество крошечных косичек по обе стороны ее лица были вплетены в странные деревянные амулеты. Хотя она и была на четверть человеком, физически выглядела все так же, как будто совсем не постарела с тех пор, как он видел ее в последний раз.
Позже возникнет много вопросов о зеленых мудрецах — которые были не просто мудрецами — и как они оказались среди ан'Кроан. Отчасти мудрые из-за вмешательства изгнанника Чирлиона, они также практиковали то, что Странница узнала от сердца листа. Но тут же Чейн посмотрел вниз на одного из немногих, кого он так долго не видел.
Тень фыркнула на него и замерла в ожидании.
Из-за шума, производимого пятью малышами, никому не было необходимости идти и будить Винн. Это был не последний раз, когда Тень приходила, и после этого мудрецы в зеленых одеждах иногда были теми, кто приносил припасы. Но из всех воспоминаний в жизни с Винн, эта ночь навсегда осталась в Чейне.
Тень привела своих детей, чтобы они познакомились с ее" сестрой"… и самим Чейном.
Где еще смертному мудрецу и вампиру найти покой и удовлетворение без осуждения? Он не нуждался в пище, поскольку шар был рядом, а у нее было все, что требовалось. Больше всего они любили друг друга.
Прошло еще несколько лет.
Чейн когда-то представлял себе жизнь с Винн в Нуманском филиале Гильдии мудрецов. Эта жизнь была достаточно близка — лучше — но сейчас, когда он стоял, глядя на пустой мост, были и другие ночи, которые он хотел вырвать из памяти.
Первый не заметил его, пока не стало слишком поздно.
Он не обращал внимания ни на мелкие морщинки, появившиеся на овальном лице Винн, ни на несколько седых прядей, появившихся в ее тонких каштановых волосах. Он знал, что она будет стареть, а он-нет, но ей едва перевалило за пятьдесят, и у них оставалось так много времени.
Однажды ночью она ничего не ела.
Когда он спросил, она ответила, что не голодна. Он должен был прислушаться к тому, как она это сказала. В последующие ночи — и дни-она почти ничего не ела.