Винн посмотрела на Магьер и Лисила.
Нет… остальные двое.
Винн колебалась, но не обернулась. Где-то позади нее стояли в ожидании Гассан и Бротан. Они были единственными, кроме Чейна, когда он носил кольцо, от кого Малец никогда не мог видеть никаких поверхностных мыслей.
Малец фыркнул на Винн, и она едва успела помахать ему рукой, прежде чем он побежал вверх по причалу вслед за остальными, которые поднимались на борт корабля.
Халида вернулся в дом вместе с Магьер, Лисилом, Винн и Бротаном. Дойдя до покоробленной парадной двери, он без промедления вошел внутрь и поднялся по лестнице в верхний коридор, где остановился перед окном без стекол в дальнем конце. Халида крепко сжал один из камешков Гассана.
Темная форма тяжелой двери закрывала окно.
Он повернул ручку рычага, и, когда он открыл ее, дверь стала твердой и реальной для всех присутствующих. Он придержал ее открытой и пропустил всех внутрь.
Первым вошел Дампир, и он намеренно избегал смотреть на нее каким-либо заметным образом. Но тот, кто вошел последним, дал ему повод взглянуть еще раз. Первый шаг брот'Ана — Брот'ан'дуиве-через дверь был почти нерешительным.
Оно было таким коротким, что никто другой не заметил бы его.
Ибо Халида, когда — то возглавлявший триаду, называвшуюся С'йминфиал-"Повелители безумия" — при возлюбленном, мало что из истинного использования ускользало от его внимания. Особенно там, где дело касалось врагов. Старший "держатель теней" бросил быстрый взгляд на дверной косяк, когда вошел. Возможно, легкая хмурость пробежала по его покрытому шрамами лицу, и его большие янтарные глаза на мгновение сузились.
"Ну что ж, дело сделано, — сказал Лисил.
Полукровка и Дампир выглядели изможденными и усталыми, когда они подошли к столу, но они еще не сели.
— Да, — сказала Винн, — и пути назад нет."
Она начала суетиться вокруг ковша, чтобы зачерпнуть воды из одного из больших кувшинов. Хранительница, вероятно, заваривала чай, хотя никто его не просил, да и было уже довольно поздно. Бротан был первым, чтобы обосноваться в кресло, и он сел ждать.
Когда три человека и оба маджай-хи были удалены, главная комната выглядела гораздо менее переполненной. Не то чтобы Халида собирался присоединиться к ним в данный момент.
"Я должен выйти, — сказал он голосом Гассана и почувствовал, как домин корчится в его — их — сознании. "Мне нужно доложить принцу … новому императору, что я скоро уеду."
Винн наморщила лоб, когда повернулась. "Ты ему еще не сказал?"
"Нет, и я решил подождать, пока путешествие не станет неизбежным. Вы все должны отдыхать, пока можете, а я вернусь."
Он вышел и закрыл за собой дверь, пока этота надоедливая маленькая хранительница не докучала ему еще больше. Снова появилось фальшивое окно, выходящее в переулок.
Халида прошел по коридору, спустился по лестнице и вышел на ночную улицу. Конечно, он не собирался отчитываться перед новым императором. Это было просто самым правдоподобным оправданием того, что он должен был сейчас сделать.
Была назначена иная встреча.
Пока он шел по ночным улицам, его мысли были заняты одним человеком, оставшимся в святилище, единственным, кто действительно беспокоил его.
Как он ни старался, но ни разу не смог проникнуть в мысли и воспоминания израненного греймасги.
То, что оба разума маджай-хи были непроницаемы, тоже не было сюрпризом, но старший эльф был совсем другим делом. Каждый раз, когда он пытался проникнуть в сознание Бротана, его усилия оказывались скрытыми тенями.
Это было похоже на ощущение движения где-то в лабиринте черных газовых занавесок. Каждый раз, когда он ощущал там движение и отбрасывал в сторону очередную драпировку из ночной ткани, он сталкивался с тем же самым.
Халида вдруг осознал, каким тихим и спокойным стал Гассан иль'Шанке.
"О, тс-тс, мой домин, — прошептал он про себя и вслух. "Ты действительно думаешь, что в этом шраме есть хоть какая-то надежда? Совсем наоборот."
Углубившись в город, он направился к менее населенному району, состоявшему в основном из давно закрытых магазинов. Там он проскользнул в проход между закусочной и парфюмерным магазином и вышел в заднюю аллею на странное сборище.
Взгляд Халиды сначала остановился на мужчине, стоявшем в стороне, словно делая вид, что он никак не связан с остальными. Он был высок и хорошо сложен, а его лицо было таким бледным, что казалось, будто оно мерцает даже в темноте. За исключением головы, больше ничего не было видно, от черных перчаток и туники с кожаными шнурками до темных брюк и высоких сапог для верховой езды. О, и еще был широкий кожаный ошейник с тройными ремнями, застегнутыми вокруг шеи, как будто ему нужна была дополнительная поддержка, чтобы держать голову прямо.