— А я думала, что ты умер, — сказала я, и Коди помрачнел.
— Прости. Мне надо было найти другой способ. Написать Эме… Просто здесь это сложно. Сто проверок.
Его голос, его обычная манера говорить — будто он экономил слова, — это было невероятно. Может, сейчас крыша пойдет трещинами, и Коди крикнет: «Беги!». Или я очнусь дома у Эме, с «паутинкой» на руке, а рядом будет лежать шприц из-под флойта.
— Как ты вообще сюда попал?
— В Вессеме меня накрыло, я побежал — ну ты помнишь, как мы побежали.
Я кивнула.
— Потом я был как под кайфом. Пытался найти тебя. Мне казалось, что я слышу твои шаги, я шел за тобой, но нет. Я шел не туда.
— Я, наверное, тоже тебя слышала, — сказала я тихо. — Но я так боялась, что спряталась.
Коди взял меня за руку.
— Что было дальше?
— Пришел в себя возле военной базы. Не представляю, как я туда дошел, потому что вот, — он задрал штанину комбинезона, и я увидела, что его правая нога искусственная. — Сам не знаю, где я так. Там было просто мясо. Кажется, я куда-то провалился, но не помню. Меня подобрали, неделю держали в камере, допрашивали. Пришлось рассказать про Вессем. Потом мне предложили пойти в этот проект, испытывать новые импланты. Нога, мышцы, еще несколько, но их пока нет. И в голову, чтобы ими управлять и для связи.
— Для связи?
— Да. Тебе покажут. А ты? Как ты оказалась здесь, если не получила сообщение?
Я открыла рот, чтобы ответить, но остановилась. Снизу нас не видно, никто не знает, что мы здесь, и жучок, даже если он и есть, ничего не передаст, если я буду говорить шепотом Коди на ухо. Но я все равно не могла сказать правду вслух.
— Я обратилась в больницу, — сказала я медленно. — Эта штука, которую мы вдохнули в Вессеме, со временем разрушает мозг. Врач сказал, что здесь мне смогут помочь, но надо подписать контракт с армией.
Коди снова улыбнулся.
«Это полная чушь, — сказала я. — Но я боюсь говорить открыто».
«Мы на крыше, — сказал Коди. — Здесь точно нет прослушки».
«Не хочу рисковать, — покачала я головой. — Послушай меня. Я была в В-е-с-с-е-м-е еще раз. Там делали И-з-м-е-н-е-н-н-ы-х. Я видела их, и это был кошмар. Они не люди. А сейчас И-з-м-е-н-е-н-н-ы-х хотят делать здесь, из вас. Мы должны бежать».
«Эй, стоп, — остановил меня Коди. — Поверь, я тут давно, и тут нет никаких И-з-м-е-н-е-н-н-ы-х. Есть мо-д-и-ф-и-к-а-н-т-ы — ну вот как я, солдаты с имплантами. Есть м-е-д-и-а-т-о-р, это Э-р-и-к-а, она помогает устанавливать связь. Но тут и близко не Карага. Тебе нечего бояться».
«Это нарушает закон. Р-а-д-о-с-т-о-к-с-к-о-е соглашение».
«Оно сильно устарело, — сказал Коди авторитетно, и я поняла, что он повторяет чужие слова. — Другие страны тоже это делают. Северный Союз. И в Сибири. Нам говорили. Ведутся работы. Нужно просто все рассчитать, чтобы было безопасно. Поэтому так медленно. Все под контролем».
Они сделают из тебя чудовище, хотела я сказать. Они не знают технологии «Голос», она умерла вместе с Амелией Лукаш, а может, это слишком дорого, поэтому в конце концов твое сознание просто отключат, а за тебя будет работать твой оператор, или медиатор, или — да какая разница, как его назвать! И остановиться они не смогут — Теодор объяснял мне, как одно изменение тянет за собой следующие. Тебе меняют руку, и оказывается, что мышцы слишком слабы, чтобы ее поднять. Усиливают мышцы, и ты начинаешь двигаться быстрее, но сетчатка твоих глаз для этого не приспособлена. Меняют сетчатку, но тут восстает иммунная система, а потом кости начинают ломаться под тяжестью тела, а потом обмен веществ ускоряется так, что температура взлетает и держится на сорока градусах, а потом оказывается, что твой мозг не может всем этим управлять… Ты исчезнешь, Коди, ты будешь просто набором имплантов без собственной воли, без памяти, тебя вообще не будет!
Но у меня не хватало слов, чтобы описать это. Я бы не смогла рассказать жестами обо всем, что видела в Вессеме и о чем говорил капитан Джехона, а без этого мои слова — просто страшилка, городская легенда.
«Здесь не так уж плохо, — сказал Коди с улыбкой. — Ребята классные. Х-о-л-ь-т — да, просто придурок. Но остальные нормальные. Иногда бывает тяжело, но интересно. Мы делаем важную работу. Защищаем страну».
— Это хорошая работа, сестренка. С хорошей зарплатой. Гораздо лучше, чем была бы у нас в Гетто. Мы будем работать вместе. Это только выглядит страшно. На самом деле даже удобно.
Я слушала его и чувствовала, как внутри все замерзает. Это было как в том моем сне — Коди был рядом, но я не могла ничего сказать ему, я не понимала его, и единственное, что я могла — это убежать.