Я повернулась к Коди, но он едва слышно говорил что-то Детлефу и на меня не смотрел. Сейчас они закончат, и я ему скажу.
Но я не успела ничего сказать. Мой «лексон» завибрировал, и на экране появилось требование явиться в желтую зону, в кабинет доктора Эйсуле.
Я постучала по экрану — наверняка это ошибка, я же только оттуда, — и заметила, что Коди занят тем же самым — смотрит на запястье, хмурится и стучит по стеклу.
— Меня вызывают в желтую, — сказал он Детлефу. — Пойду.
— Меня тоже, — я вскочила, но передо мной неожиданно возникла Эрика.
— Значит, ты отмазала Хольта, — сказала она с неприятной улыбкой.
И сказала достаточно громко — ближайшие к нам ребята из группы Дале повернулись и стали прислушиваться.
— Не твое дело, — сказала я сквозь зубы. — Дай пройти.
— Выбиваешься в любимчики? — усмехнулась она, не двигаясь с места. — Зря стараешься, он тут мало что решает.
Я покачала головой. Ох, Коди, и что ж ты стал таким болтливым!
— Или ты думаешь, — продолжила Эрика, и я спиной чувствовала, как все больше людей на нас смотрят, — что он сможет выкинуть кого-то из программы?
В голосе ее послышалась угроза. Она боится, поняла я. Боится, что выкинут ее. Знает, что проигрывает мне как медиатор. Вот к чему этот разговор.
Мой браслет снова завибрировал, и я подняла руку.
— Дай пройти, — сказала я. — Меня ждут в желтой зоне.
— Прошу, — насмешливо сказала Эрика и сделала шаг в сторону.
Стараясь не сутулиться и не ускорять шаг, я пошла к выходу. Неприязнь буквально висела в воздухе, даже Детлеф смотрел на меня с осуждением. Кажется, Хольта тут ненавидят вообще все. Может, я и правда зря не подала жалобу? Я ведь на базе недавно, мало ли, что он тут всем устраивал… Впрочем, жалеть поздно, сделала и сделала. Главное сейчас — догнать Коди и поговорить с ним.
Но догнать Коди не получилось, до кабинета доктора Эйсуле я дошла одна.
— Доброе утро, Реталин, — поздоровалась она, когда я вошла. — Как самочувствие? В порядке?
Не хуже, чем час назад.
— Так точно.
— Сегодняшние занятия на полигоне отменяются, надвигается ураган, — сказала она, стоя ко мне спиной и перекладывая какие-то бумаги на столе. — Поэтому мы поработаем в лаборатории с утра. Ты же не против?
А если против, меня, надо думать, отпустят кино смотреть.
— Никак нет.
— Вот и прекрасно. Садись.
Я подошла к знакомому креслу и села, ожидая, пока появится Олли или очкарик на букву З. Но закреплять фиксаторы принялась сама доктор Эйсуле.
— Сегодня у тебя новое интересное задание, — сказала она. — Тебе нужно установить связь сразу с двумя людьми. И я совершенно уверена, что ты сможешь это сделать. Может быть, на это понадобится время, поэтому я дам тебе около получаса, чтобы освоиться. Потом, на второй дозе, будем работать с информацией.
От ее улыбки меня передернуло.
— Доктор Ланге считает, что я напрасно вмешалась в те деструктивные процессы, которые происходили в твоем мозге. Но я уверена, что ты все же сможешь, — она выделила это слово интонацией, — работать в прежнем режиме.
Она ждала от меня какого-то ответа, но я уцепилась за первую часть фразы. Два дня, что я провела в желтой зоне, она почти не появлялась, и я не могла спросить ее о том, что волновало меня больше всего.
— Так вы меня вылечили? — спросила я с надеждой. — Тот доктор в Чарне сказал, что я умру через год или полтора — но этого не случится, да?
— Не случится, если ты будешь работать в нашем проекте, — сказала доктор Эйсуле, глядя мне в глаза. — Лекарство экспериментальное. Оно останавливает то, что с тобой происходит, но лишь на время. Инъекции надо будет делать регулярно. Но не волнуйся, я буду следить за твоим состоянием и делать все, что нужно. И для тебя, и для твоего брата. Очень удачно, что вы оба здесь, верно?
Я очень надеялась, что мое лицо выражает только радость, потому что внутри, вокруг сердца, казалось, завязался узел, и с каждым словом он затягивается сильнее и сильнее. Лекарство доктора Эйсуле не лечит нас. Оно только временно останавливает то, что с нами происходит. И стоит нам с Коди сбежать отсюда — все будет так, как говорил Кару. Он называл это «энцефалопатия», а я говорила — «паршивая смерть». Но это одно и то же.
Я почувствовала, что мне не хватает воздуха, и опустила голову, стараясь дышать на счет, но вдохи получались какие-то прерывистые, как всхлипы.
Я не смогу вытащить отсюда Коди, поняла я. Я не смогу сбежать и забрать его с собой, зная, что этим обрекаю его на смерть. Мы должны остаться здесь, всю жизнь работать на доктора Эйсуле, делать все, что она говорит, чтобы она продолжала колоть нам свое лекарство.