И скорее всего, подумала я, это живой человек. На втором этаже, может, и автоматика, а туда Хольт кого-то посадил и велел ждать, чтобы нам подгадить. Ну вот уж хрен тебе.
Тем временем Эрика устала ждать сигнала — едва ли она вообще верила, что я способна дать ей какую-то полезную информацию. Я заметила, как она медленно приподнимается над краем крыши, в одной руке пистолет — стрелять в того, кто сидит на втором этаже, в другой — муляж гранаты, сейчас кинет за плиты… Занавеска качнулась второй раз.
— Стой! — заорала я и выскочила из укрытия.
Эрика мгновенно распласталась по крыше, а я почувствовала, как немеет правая нога, и одним прыжком оказалась за перевернутой машиной. Машина была из плотного картона, но наши ненастоящие пули и такая преграда остановит. Эрика подползла к краю крыши и повисла на руках так, чтобы ее видела только я.
— Ты какого хрена творишь? — спросила она одними губами и добавила еще пару эпитетов.
Едва ли она ждала, что я ее пойму, но я-то по губам читала хорошо.
— Их трое, — ответила я также беззвучно. — Один за плитами, один на втором этаже слева и снайпер на третьем справа, окно с занавеской.
По лицу Эрики было ясно, что как раз она по губам читать не умеет.
Я показала три пальца, потом изобразила выстрел, еще раз показала три пальца. Эрика нахмурилась и кивнула. Поняла меня? Или тоже пытается что-то сказать? Или поняла, но неправильно? Эх, влезть бы ей в голову и показать, что я видела.
У нас с Коди был свой язык, ему бы я объяснила все без проблем. У тех, кто постоянно ходил на эти тренировки, тоже были свои условные жесты. Наверное, и Эрика их знала. Но сейчас вся надежда была только на то, что у нас внезапно установится взаимопонимание.
Я подняла один палец и изобразила руками очертания бетонных плит, потом сделала жест, будто что-то кидаю. Эрика снова кивнула. Я показала ей два пальца, потом сделала вид, что строю руками пирамидку из двух частей, обрисовала в воздухе прямоугольник и указала налево. Второй стрелок в окне на втором этаже. Эрика снова кивнула, про него она знала.
Воодушевленная, я снова построила воображаемую пирамидку, изобразила окно и помахала в воздухе рукой — занавеска. Потом вытянула руки и прищурилась, будто держу винтовку с оптическим прицелом.
Если Хольт сейчас на нас смотрит, он мне эту пантомиму до конца жизни будет припоминать.
Эрика покачала головой:
— Там никого нет.
— Есть, — я закивала, преувеличенно артикулируя. — Давай вместе. Ты, — я ткнула в нее пальцем, — берешь первого и второго, я, — я указала на себя и подняла три пальца, — снайпера.
Эрика кивнула и, повиснув на одной руке, показала на пальцах обратный отсчет. Три. Два. Один.
Мы начали движение одновременно. Я вскочила, паля по окну с занавеской, рядом со мной взметнулась бетонная крошка — кто-то промазал, и я кинулась в сторону, упала, спряталась обратно, снова высунулась, не переставая стрелять, и только когда сверху раздался крик «Отставить!», поняла, что все закончилось.
Тяжело дыша, я подняла голову на Хольта.
— Это самая хреновая командная работа, которую я видел, — сказал он. — Корто, у тебя пуля в ноге, не думай, что я не заметил, ты уже без сознания от кровопотери. Северин, какого черта ты не ждешь сигнала от напарника? И что это нахрен за выступление было? Вы в следующий раз танцевать начнете? Вы у меня будете тут ползать и стрелять, ползать и стрелять, вместо завтрака, обеда и ужина, пока не научитесь…
— Бросьте, сержант Хольт, — раздался голос со стороны здания, по которому мы только что героически вели стрельбу. — Не так уж плохо они справились.
Я обернулась. К нам шла немолодая женщина в военной форме, в руках у нее и правда была снайперская винтовка.
— Капитан Северин, — сказал Хольт.
— Я здесь не как капитан, а как мать, — улыбнулась она.
Голос у нее был низкий, глубокий. От уголков глаз разбегались морщинки, будто она постоянно улыбается. В светлых волосах, заплетенных в небрежную короткую косу, было полно седины.
— Мачеха, — процедила Эрика зло.
Вот это и есть та самая легендарная мачеха? А с виду нормальная тетка.
— Решила навестить свою девочку и заодно посмотреть на учебный центр, — сказала она обращаясь ко мне. — Как ты меня заметила? Это ведь ты, верно? Как поняла, что есть третий противник?