Лопасть была тяжелой, волочь ее по земле, усыпанной хвоей, оказалось неожиданно сложно.
Под руками Коди был нагретый металл, ботинки скользили.
Футболка промокла от пота.
На ладонях остались ссадины.
Лопасть цеплялась за все, что встречалось на пути.
Глаза слезились от солнца.
В Агневеце они на стене так и написали — возродим нацию.
А если один сзади будет идти и смотреть, чтоб не цеплялась?
Если мы ее на плечах понесем, проваливаться будем по щиколотку.
Хольт сказал снять верхнюю пластину, тогда можно будет достать механизм, если он цел.
После обеда привезут солнечные батареи и новые накопители, заряженные, эту ночь продержимся.
Лицо просто горит.
Когда я поняла, что чувствую жар солнца на своем лице, а не на чьем-то чужом, я открыла глаза. Эрика снова сидела в соседнем кресле, Олли уже сделала ей инъекцию, и она отключилась. Я потянулась. Хотелось есть, и было приятно осознавать, что это мой собственный голод. Приятно было сползти с кресла, упереться ладонями в землю и трогать сосновые иголки. Не совсем отдавая себе отчет, я сунула горсть иголок в рот, прожевала, сплюнула. Лицо перекосило от хвойной горечи.
— Стой, — сказала мне Олли. — Вот, на.
Она протянула мне уже прикуренную сигарету. Я улеглась на живот, затянулась, потерлась о землю щекой, подгребла к себе побольше хвои.
— Что с ней? — услышала я голос доктора Ланге.
— Это нормально, — ответила Олли. — После контакта у медиатора случается короткий эпизод дереализации. Корто хорошо справляется с этим, интуитивно понимает, что делать. Нужно просто не мешать.
— Это надолго?
— Минут десять-пятнадцать.
Я быстро докурила, пока не отобрали, и перевернулась на спину. Эрика полулежала в кресле, и при взгляде на нее я мгновенно вспомнила все ощущения, которые возникают при контакте с чужим сознанием, и почувствовала боль в затылке. Дважды после этой боли меня выбрасывало в режим медиатора, и я резко села. Еще чего не хватало. Надо было срочно сделать что-то, чтобы зацепиться за свое тело, свою голову.
— Есть кислые конфеты? — спросила я Олли.
Помнится, Эрика говорила, что ей помогает секс. Интересно, она это серьезно или просто хотела меня позлить?
В любом случае, способ не для меня. Вот кислые конфеты — другое дело.
Олли протянула мне пакетик — кажется, это были ее личные запасы. Я сунула в рот сразу несколько и чуть не захлебнулась слюной. Снова перевернулась на живот, отжалась десять раз, и головная боль отступила.
Но на Эрику я решила на всякий случай больше не смотреть.
Заметив, что Ланге отвлекся, я спросила Олли:
— Где доктор Эйсуле? Она в порядке?
Она снова не ответила, но посмотрела так, что я начала догадываться, что произошло. Кажется, за ночь в научном крыле случилась маленькая революция. У меня появилось плохое предчувствие. Не зря же Сагитта хотела отправить Олли в Чарну. Что-то она такое заранее поняла.
— Я похожу немного, — сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Если уж Олли убедила Ланге, что я интуитивно все делаю правильно, надо пользоваться моментом. Что бы я ни отколола в ближайшие десять минут, Ланге решит, что это для пользы дела.
База напоминала растревоженный муравейник. Везде сновали люди, убирали мусор, пилили упавшие деревья, загружали на роботов-доставщиков мешки, откуда-то уже подогнали эвакуатор и пытались загнать на него расплющенную машину, целая команда приводила в чувство солнечные батареи — раз уж наш ветрогенератор накрылся сам и заодно накрыл центр связи, вся надежда только на них.
Мир перед глазами расплылся, и я присела и снова набила рот хвоей, пожевала и выплюнула. Послышался звук вертолета, я задрала голову, щурясь от солнца.
— Вертолет, вертолет, ты возьми меня в полет, — пробормотала я тихо и снова сплюнула горечь.
Стало легче. Может, спеть что-нибудь, если звук собственного голоса мне помогает?
— Это ты телепатка? — спросил кто-то.
Я обернулась. Рядом со мной стояли двое парней из отделения сержанта Дале. Пение явно откладывалось.
— Не телепатка, а медиатор, — ответила я важно.
— И что, ты реально читаешь мысли? — спросил один из них, брюнет с такими ярко-синими глазами, что они казались искусственными.
Я видела его на общих лекциях, он сразу привлекал внимание, но сейчас мне стало тревожно просто от того, что он находится рядом, а своим чувствам я привыкла доверять.
— Нет. Только эмоции. И, — черт, как же там говорила Олли? — воспринимаю сигналы рецепторов.
— А иголки зачем жрешь? — спросил его друг.