Немного успокоив себя, я села и протянула руку Олли.
— Выводи Северин, — сказала я ей. — Моя смена.
Глава 12
С уборкой территории мы закончили к обеду понедельника. Кто-то еще продолжал приводить в чувство энергосистемы, но это нас уже не касалось.
А в понедельник днем, когда мы все сидели на занятиях по информационной безопасности, где нам рассказывали о важности нашей службы, прямо посреди фразы «Центральноевропейская Республика ждет, что все вы исполните свой долг», вошел доктор Ланге. На него уставились двадцать пар глаз — занятия по информационной безопасности были общими.
— Прошу прощения, — сказал он, — я ненадолго. Мне нужны пятеро.
Я успела подумать, что сейчас заберут нас, потому что понадобилось перенести что-то тяжелое, но потом поняла, что он называет фамилии парней из группы Дале.
— Рядовые Волчек, Дейнак, Келемен, Рейнис, Талеш.
Пятеро названных вскочили и вытянулись перед ним. Я успела увидеть, что в глазах Косты промелькнул испуг. А его синеглазый приятель стоял, всей позой выражая готовность сделать что угодно. Он явно не числил за собой никаких проступков, за которые его могли бы наказать, и того, что могли сделать с ним в желтой зоне, он не боялся.
Доктор Ланге кивнул им, и они вышли. Кажется, за дверью их кто-то ждал.
Не может быть, думала я, больше не слушая слова сержанта о медиамоделировании и когнитивном воздействии на противника. Не может быть, что им сейчас вставят нейроимпланты. Желтая зона не пострадала, но ведь с электричеством еще проблемы, и с оборудованием, и мы вместо тренировки на симуляторах сидим на унылой информационной безопасности, где я понимаю одно слово из пяти…
Но на ужине никого из этой пятерки я не увидела, а утром за завтраком все они сидели, будто проглотили лом, и старались лишний раз не поворачивать голову. На шее, у самого основания черепа, у каждого поблескивала небольшая металлическая пластинка.
Рейнис обернулся, словно почувствовав мой взгляд, широко улыбнулся и подмигнул.
— Придурок, — пробормотала я, отворачиваясь.
— Кто? — спросила Аре.
Она устроилась рядом с Эрикой и на соседний стол не смотрела. А за нашим столом были только мы трое — парней Хольт погнал на еще один круг, посчитав, что их усиленным мышцам нагрузки маловато.
— Похоже, что твой бывший парень, — ответила я.
Лицо Аре окаменело.
— Эй, телепатка, — окликнули меня.
Я резко повернулась, сделала рукой движение, будто что-то отрезаю, и снова посмотрела на Аре.
— Не связывайся с ним, — тихо сказала она.
— Я и не связывалась, — ответила я. — Нужен мне твой Рейнис.
— Он не мой, — резко ответила Аре.
— А говорил, что… — я осеклась. — Ты из-за него хотела перевестись? Он сказал, вы с ним… Вы расстались или что?
Аре замолчала и опустила взгляд, разглядывая еду в своей тарелке.
— Пожалуйся, — внезапно подала голос Эрика. Я-то думала, она вообще не слушает. — Если он тебя домогался, напиши рапорт Валлерту.
— И мне же будет хуже, — тихо сказала Аре. Я не сомневалась, чье слово посчитают более весомым. — Отношения внутри группы запрещены. А я же вроде как сама согласилась. Меня точно выгонят.
Эрика хотела еще что-то сказать, но Аре резко встала.
— Не хочу это обсуждать, — заявила она и вышла.
— Тогда ты пожалуйся, — сказала мне Эрика.
— Вот еще. Я сама разберусь, — покачала я головой. Стукачей нигде не любят. — И ты же слышала — она согласилась.
— Она вроде как согласилась, — зло ответила Эрика.
— Слушай, — я тоже начала раздражаться. — Рейнис придурок, но красивый придурок, а я знаю много девчонок, которым такие нравятся, так что не…
— Конечно, нравятся, — перебила меня Эрика. — Гораздо легче жить, если убедишь себя, что тебе именно это и нравится. Особенно, если ничего другого ты никогда не видела.
Она тоже поднялась.
— Послушай мой совет и пожалуйся на него, пока ты сама вроде как не согласилась.
— Хочешь стучать — стучи, — пожала я плечами.
Эрика покачала головой, закатила глаза и ушла вслед за Аре, а я принялась медленно жевать, чтобы потянуть время и не идти вместе с ней.
Я понимала, о чем говорит Эрика, и спорила с ней из чистого упрямства. Я не думала, что моей матери нравилось, когда отец хватал ремень и заставлял ее — или нас с Коди, смотря, кто первым попадался ему под руку — встать, вытянув руки перед собой. «Я тебя воспитываю, потому что люблю», — говорил он перед тем, как начать бить, и проще всего было поверить, что так оно и есть. Это помогало стоять прямо, не шевелясь и не опуская руки. Потому что, если опустить руки, он орал: «Я твой отец, черт, возьми, я тебя научу уважать отца!» — и принимался бить по чему попало.