Я дождалась, пока Хольт уйдет кошмарить кого-нибудь еще, и спросила:
— А можно, Коди пойдет со мной? — я придала лицу страдальческое выражение. — Мне правда как-то не по себе. Не хотелось бы свалиться за борт. Если сержант Хольт разрешил мне…
— Да, конечно, — кивнул Карим.
Он хорошо ко мне относился и думал, что я плачу ему тем же.
— Плохо? Очень? — обеспокоенно спросил Коди, подавая мне руку и помогая встать. — Медиатор?
Каждый раз, волнуясь, он начинал пропускать слова. Его словно отбрасывало назад во времени, когда он учился говорить после операции и по привычке жестового языка изъяснялся отдельными словами, исключая все лишнее. «Тебе очень плохо? Это из-за твоей медиаторской работы?» — вот, что он собирался сказать.
«Терпимо, — показала я на жестовом языке. — Ты разве не хочешь посмотреть море?»
Коди улыбнулся и кивнул.
Мы поднялись по узкой темной лестнице — пол раскачивался под ногами, обеими руками я упиралась в стены и, если бы не ежедневные упражнения Карима на равновесие, точно свалилась бы. Я толкнула дверь, нырнула в низкий проем, и внезапно мир распахнулся, стал огромным, шумным, мокрым. Порыв ветра едва не столкнул меня обратно, но Коди поймал меня и помог выбраться. Щурясь от солнца, я пролезла между вездеходами, добралась до борта и свесилась вниз. Меня обдало брызгами, я отшатнулась назад и рассмеялась.
— Море! — широко улыбаясь, я обернулась к Коди. — Море!
— Море! — крикнул он в ответ и раскинул руки.
Мы оба видели такое впервые, и нам не надо было ничего говорить. «Море» — этого было вполне достаточно.
Это значило — смотри, это море, мы никогда в жизни не видели столько воды, и столько неба, и не дышали таким воздухом.
И еще — мы видим море, и увидим еще очень много всего, мы никогда и не думали, что с нами это случится.
И — мы здесь, мы вместе, мы встретились, и теперь точно все будет хорошо.
Коди что-то сказал, но из-за ветра и рева мотора я его не услышала.
— Не слышу, — произнесла я одними губами.
«Я говорил, — повторил он жестами, — это будет здорово — работать вместе».
«Да, — кивнула я. — Здорово».
И впервые я в самом деле так думала.
***
Лагерь мы разбивали уже в сумерках. Мы причалили в Ранте, и Хольт снова заставил нас погрузиться за рекордно короткое время, так что я опять ничего не рассмотрела, а потом мы ехали через весь остров к месту нашей стоянки, и одновременно с нами подъехали еще четыре машины — серые с синим грузовики Северного Союза.
Разгружаясь, мы то и дело посматривали друг на друга. Каждый, с кем я встречалась взглядом, улыбался мне, некоторые приветственно махали или кивали, и в конце концов я тоже сумела изобразить на лице дружелюбие, хотя чувствовала скорее настороженность. Я никогда в жизни не видела вживую кого-то из другой страны. Чего от них ждать?
Все начальство, даже кураторы, ушли на короткое совещание, потом появились наши сержанты и принялись руководить сборкой жилых куполов. Я думала, нас просто поделят поровну, но оказалось, что для девушек выделили отдельный купол, а поскольку нас было мало, то он был общим для обеих групп. Так что моими соседками, кроме Эрики и Аре, оказались две высокие светловолосые девчонки из Северного Союза — Ханнеле и Биргит. Обе они изъяснялись с чудовищным акцентом, а норска из нас троих знала только Эрика, и купол мы ставили, общаясь в основном жестами.
Когда мы почти закончили, явились Коди и Детлеф.
— Нужна помощь? — спросил Детлеф.
— Нет, — ответила Биргит.
— Да, — одновременно с ней кивнула Ханнеле.
Они переглянулись с улыбками.
— Отнести это, — Ханнеле показала на ящики, которые были сложены неподалеку. — Наши… ламмитин. Тепло.
— Они не тяжелые, — сказала Аре, — я могу сама.
Они были тяжелые, эти ламмитин — то есть обогреватели, и мы планировали перетаскать и собрать их позже. Но, конечно, не для модификантов.
— Я принесу, — вызвался Детлеф.
Подмигнув Ханнеле, он отправился за ящиками и уже через минуту вернулся.
Я могла бы понять его рвение — Ханнеле была красивой, настоящая принцесса севера из древней баллады, волосы как лен и глаза как васильки и все такое. Могла бы понять — если бы не знала, как сильно он привязан к Эрике и как ждет, когда наконец Коди ей надоест.
Детлеф никогда не показывал этого — за исключением того случая, когда его накрыло на минус втором этаже желтой зоны и он все мне выложил. Он ни за что не сделал бы ничего плохого Коди. Никогда не стал бы вмешиваться в их странные отношения. Но я все видела в его голове.