Но что они собираются делать дальше? В чем я участвую?
Ведь закон, основанный на Манифесте Феникса, никуда не делся, и ограничения, налагаемые нашим собственным мозгом, тоже.
Коди уже искал меня и очень удивился, что мы с Петером вернулись все мокрые. За те полчаса, что нас не было, все перезнакомились и теперь жгли общий костер. Ханнеле оставили в покое — оказалось, что у нее в Северном Союзе остался жених. Биргит разделывала топором здоровенное сухое бревно и пела — голос у нее оказался хоть и низким, но очень приятным. Детлеф болтал о чем-то с незнакомым парнем. Раздался рев раненой гиены — это Талеш смеялся на чьей-то шуткой. Я мало знала об армии и учениях, но это уже была атмосфера какого-то летнего лагеря. Может быть, так и надо?
Следующие несколько дней я так и этак крутила в голове все, что узнала. С Петером я на эту тему больше не разговаривала, и ни с кем другим тоже.
Карим говорил, что наши тренировки по последовательному переключению между бойцами — это тренировки для всех участников. Кураторы должны действовать слаженно и эффективно, не просто не ошибаться, выполняя распоряжения начальства, а делать все наилучшим образом. Солдаты должны учиться взаимодействовать с нами, понимать нас, воспринимать информацию. И тренироваться надо каждую свободную минуту.
Так что почти все время я проводила в медицинском куполе. Нас разбили на группы, в которых мы работали постоянно — как сказал Карим, чтобы лучше адаптироваться. Мне не повезло — Коди оказался в группе Эрики, не знаю, как она сумела добиться своего. И повезло одновременно — в моей группе были Детлеф и Талеш и не было ни Рейниса, ни его приятеля, который напоминал мокрый картон, ни Каукса.
К обычным тренировкам, которыми сержант Хольт изводил нас на базе и в которых мне тоже приходилось участвовать, добавилось ориентирование на местности, маскировка и прочая беготня по лесу, за которой я наблюдала чужими глазами.
— Занять позиции! — орал Хольт. — Ползком! Ползком, я сказал, Ленц, ниже голову! Корто, ползаешь как слизняк, шевелись! За дерево! Это маленькое дерево может спасти тебе жизнь. Гальский, сколько раз говорить — при перевязке занимаешь положение за трехсотым! Сортировка раненых, вашу мать, чем вы слушали, жопой?..
В пяти километрах нашлась скала, и сержанты через день заставляли забираться на ее вершину. И тут оказалось, что Талеш из моей группы боится высоты. Он никак этого не показывал — наоборот, лез первым, чтобы никто не догадался.
Но я отчего-то сразу решила, что Карим об этом знал и хотел посмотреть, что я буду делать.
Хольт — в этом я была уверена — тоже знал.
Может, если бы я сама боялась высоты, я бы растерялась. Но я могла отделить чужой страх от своего.
Талеш был приятным парнем, и не только потому, что его голова была похожа на уютное кресло, в которое ты опускаешься после целого дня на ногах. Он легко заводил друзей, искренне смеялся над любыми, даже дурацкими шутками, никогда не раздражался и не злился. Я была рада, что с ним работаю.
И я очень хотела, чтобы он не дал повод Хольту наорать на него.
Его страх был похож на черный комок пыли. А была водой, которая может смыть любую грязь. Я вытолкнула этот страх из его головы, а потом поделилась с ним своей уверенностью, своим восторгом, когда смотришь на мир с высоты — восторгом, который я впервые испытала благодаря Нико, и с каждым шагом, с каждым движением, с каждым метром, который он преодолевал по почти отвесной стене, мы оба чувствовали себя все лучше и лучше.
Карим остался доволен. Я не читала его мысли, но вечером подслушала, как он делился этим с другими кураторами.
— Коррекция эмоционального состояния реципиента — на десять баллов, — сказал он. — Я был уверен, что получится. Давайте теперь просмотрим профайлы остальных бойцов, надо проверить другие группы.
Мы сходили в ночной поход, во время которого нельзя было пользоваться фонариками и вообще любым оборудованием. Ночью мы чуть не замерзли насмерть, один из наших ребят подвернул ногу, наступив в какую-то трещину в камне, и нам пришлось его нести, а лучше всех справились Детлеф, Петер и Аре — конечно, у них наверняка были встроенные приборы ночного видения. Но я все равно была довольна — целые сутки мне не надо было ни к кому подключаться.
После этого наши сержанты назначили в каждой группе главного. В моей группе лидером стал Детлеф, и я за него порадовалась. Это не было званием или должностью, но теперь он мог говорить о себе «рядовой Керефов, командир группы бета», и в отсутствие сержантов мы должны были выполнять его приказы. В группе альфа — то есть в группе Эрики — командовал Михаэль Курц, серьезный, но резковатый парень, и мне было интересно, станет ли Эрика его слушаться. Мне Детлеф по-настоящему не приказывал, относясь скорее как партнеру — мое положение было немножко особенным, но у Эрики с Михаэлем все могло быть и по-другому.