Я смотрела на нее и молчала. Значит, все это, все, что происходит на этой базе, все, в чем я участвую, затевалось ради медиаторов?
— О чем ты думала, когда тренировалась? — спросила доктор Эйсуле с усмешкой.
На этот раз она, кажется, ждала ответа, так что я сказала:
— Ну, что мы тестируем новые импланты. И чтобы не получилось как в Караге…
— Как в Караге… Чем, по-твоему, отличается Петер от солдата, обвешанного броней, оружием и датчиками? Может, только большей мобильностью. Да, мы тестируем, но максимальная нагрузка, которую способен выдержать мозг, давно известна. И большинству солдат не нужны импланты, чтобы эффективно убивать. Достаточно минимальных мышечных усилителей, чтобы тащить на себе гору железа. Помнишь Десятидневную блокаду?
— Да. Мы недавно как раз фильм…
— Это могла бы быть десятиминутная блокада. Всего один предатель, или один трус, или один дурак — и сотни человеческих жизней потеряны. Если эта история чему-то нас и научила, так это тому, как важно контролировать ситуацию и не дать кому-то отклониться от плана, нарушить приказ. Поэтому полковнику Валлерту нужны такие как ты и рядовой Келемен.
— И как Эрика, — добавила я шепотом просто ради справедливости.
— Северин? Да, сейчас он закончит с тобой и предложит ей вдохнуть токсин. Полагаю, она согласится. Амбициозная девочка. Нагни голову. Ольга, у тебя все готово?
Доктор Ланге предложит Эрике вдохнуть FX? Мне словно льда сыпанули за шиворот. Конечно, Эрика согласится. Она на все согласится, чтобы стать хорошим медиатором.
— Что, думаешь, солдат, лишенный свободы воли, не сможет сориентироваться в экстремальной обстановке? — сказала доктор Эйсуле, хотя я ничего такого не думала. — Полагаешь, марионетки сражаются хуже? Но им не нужно быть марионетками. Достаточно, чтобы ты передавала им приказы — быстро и точно — и не давала их нарушать. Убирала страх и неуверенность. Я видела отчеты с учений. У тебя это хорошо получается. У Северин хуже, у Келемена лучше. Но чтобы и дальше все получалось, нужно не дать Ланге все испортить.
Я почувствовала слабую боль и холод, поднимающийся по затылку вверх. Я ждала, что сейчас все расплывется перед глазами, как в прошлый раз, но все закончилось через несколько секунд.
— Я ввожу тебе минимальную дозу. Этого недостаточно, но лучше, чем ничего. И Ланге не заметит. У тебя будет кружиться голова — постарайся этого не показывать. И вообще веди себя как обычно. Если кто-то спросит, зачем вызывали — скажешь, что Ольга волновалась из-за твоей реакции на дельту. Все, иди. Ольга, проводи ее.
Олли потянула меня за руку. Мы вышли, и, обернувшись, я видела, как доктор Эйсуле тщательно убирает кабинет — чтобы никто не заметил, что мы там были.
Я пожалела, что не сказала ей спасибо. Все-таки она рисковала, чтобы помочь мне. Может, конечно, доктор Ланге и прав, и мой мозг сам компенсирует нанесенный ему ущерб, отрастит какой-нибудь новый кусок, я и не замечу. А вдруг нет? Борген Кару говорил, остальные, те, кто вдохнул FX, умерли. Знает ли об этом доктор Ланге? Или все так засекречено, что даже ему об этом не сказали? Полковник Валлерт хотя бы в курсе?
Если они предложат Эрике пойти по моему пути — станет ли доктор Эйсуле помогать и ей?
Я могла бы рассказать им то, что узнала от Боргена Кару. Могла бы предотвратить это, спасти Эрику и себя заодно, начать получать лекарство на законных основаниях. Вот только Боргену тогда конец. А он пообещал мне придумать лекарство для Тенны.
Можно рассказать только Эрике, предупредить ее, чтобы не соглашалась на предложение Ланге. Но я не уверена, что она не расскажет об этом кому-то еще.
Я прикусила губу так, что во рту появился металлический привкус. Мне снова нужно было это делать — выбирать, чья жизнь важнее, прикидывать, насколько оправдан риск.
Голова кружилась, но, по крайней мере, я могла идти. Олли довела меня до выхода и открыла дверь. Я прошла пару шагов и остановилась. Передо мной стоял сержант Хольт.
— Нет, — пробормотала я. — Только не это.
— В чем дело, Корто?
Кажется, я опять говорила словно с набитым ртом. И опять меня несло — я совершенно не контролировала слова, которые у меня вырывались.
— Только не вы, — сказала я.
— Шевелись, Корто. До вечерней проверки пять минут. По дороге как раз расскажешь, какие у тебя ко мне претензии.
Я послушно пошла вперед.
И почему доктор Эйсуле не велела Олли проводить меня до самой комнаты? Почему они вообще не оставили меня в желтой зоне до утра?
— Чего вы ко мне всегда придираетесь? — говорила я, понимая, что мне конец, но остановиться не могла. — Вы меня ненавидите. Всегда мне делаете гадости. За что?