— Ты соображаешь, с кем говоришь, Корто?
— Вы мне дали плохой респиратор!
— Что? — переспросил Хольт.
Мне вдруг стало так обидно, так жалко себя, что против воли у меня потекли слезы.
— Респиратор, — произнесла я по буквам, — без фильтров. Специально, чтобы я надышалась отравы. И плохо все сделала. Прямо на глазах у доктора Ланге. Специально!
Хольт остановился. Мы были уже у самого корпуса зеленой зоны.
— Заткнись, Корто. Закрой рот и больше ни звука.
Я послушно замолчала, но слезы все так же текли. Сейчас он заставит меня отжиматься, это точно.
Но сержант Хольт повел себя неожиданным образом. Потом я даже думала, что это была галлюцинация. До самой истории в пустошах я так думала, слишком странным это было — даже на фоне всех остальных событий того дня.
Потому что он повернулся и, глядя мне в глаза, сказал:
— Я тебе жизнь спасаю.
А потом просто развернулся и ушел.
Глава 18
Вскоре «Ин урма Эва» вновь дали о себе знать.
Наша группа как раз вернулась с вечерней пробежки, все как один взмыленные и злые — Хольт придрался к Мартину Талешу, который только-только вышел и желтой зоны и восстанавливался после травмы. Его глаза — сиреневые, переливающиеся, похожие на опалы — делали лицо слегка инопланетным, но вот чтобы приспособиться к новому зрению, требовалось время. Хольт об этом ничего знать не хотел и, следуя своему принципу за ошибку одного наказывать всех, заставил меня, Детлефа, Талеша, Алекса Унгвере, Иржи Гальского и временно переведенного к нам Тима Ройтблата, того, что здорово волок во всякой математике, бежать лишних пять километров.
Он орал на меня как обычно, вел себя как обычно, и вмазать ему хотелось тоже как обычно, и в конце концов я решила, что мне все это просто померещилось. Хольт, который относится ко мне по-человечески, был так же реален, как пятно на потолке, превратившееся в лису.
А когда мы оказались на ужине, на экране уже показывали последствия взрыва.
— В чем дело? — спросила я у Коди.
Вечерние новости, которые нам обычно крутили за ужином, прошли наполовину. Я смотрела на обгоревшее здание, перевернутый автобус с надписью «Дети», суетящихся медиков, полицейские машины…
— Теракт в школе, — сказал Коди коротко.
Детлеф произнес что-то замысловатое и прилип к экрану. Остальные тоже смотрели, отложив ложки, разве что Рейнис со своим приятелем не забывали есть.
— Я знаю, где это, — сказала Аре. — Овсяная Горка, недалеко от нашей Весты, тоже на границе с пустошами. Совсем маленький город.
Никто ей не ответил.
Снова и снова крутились одни и те же кадры. Ведущая новостей говорила о подтвержденных жертвах, и голос ее срывался.
Мы смотрели, пока выпуск новостей не закончился информацией о том, что в соседних поселках введен комендантский час, а дети переведены на удаленное обучение.
Удаленное — это значит никакое, машинально думала я, направляясь к себе. Овсяная Горка — это вроде нашего Гетто, никто там не учится, если учитель тебя указкой не бьет.
Дверь в комнату Петера была приоткрыта, и я притормозила, заглянув внутрь. Петер был не один, с ним сидели Детлеф и Эрика. Они что-то обсуждали — понятно что, сегодняшние новости. Я немного позавидовала — тому, как они сидят вместе, какие они, оказывается, друзья, но тут Детлеф заметил меня и приглашающе махнул рукой. Помедлив, я вошла, а следом за мной просочился и Коди, и в комнате стало совсем тесно.
Разговор, конечно, крутился вокруг Овсяной Горки.
— Почему именно там? — спросила я. — Почему школа?
— Это террористы, — зло сказала Эрика. Глаза ее сощурились, кулаком она саданула по стене, словно сводила с террористами личные счеты. — Фанатики, понимаешь? Их цель — запугать. Создать панику, дестабилизировать общество. Вот и все. Но черта с два мы будем их бояться.
— Но какие-то требования же у них есть? Хоть какие-то?
По всему выходило, что ни требований, ни предупреждений, ни угроз не было. Сразу — взрыв.
Петер почти все время молчал, как всегда. Уходя, я бросила на него взгляд — он сидел, уставившись в планшет, рассматривал кадр из новостей, на котором был перевернутый школьный автобус, крутил его так и сяк. Может, ему это о чем-то напоминало.
***
Общее собрание объявили на следующий день. В том же зале, где проходила церемония прощания с Эдом, появились стулья, и мы сидели, глядя на те же флаги Церы и нашего Шестого специального, а потом появился полковник Валлерт, и мы вскочили, отдавая честь — совершенно синхронно, приятно одинаковые.