— Застегнись, не май месяц, — сказал Илья.
Я застегнула пальто и взяла у него два стакана, руки подставила для пиццы.
— Ты тоже застёгивайся и капюшон надень.
Он улыбнулся, послушался. И мне на голову накинул капюшон. Пальцы с него не убрал… Наклонился ко мне за поцелуем.
— Целовалась? — прошептал он мне прямо в лицо.
— Нет.
И Ветер тут же прикоснулся к моим губам.
В этот момент мир словно померк вокруг. Осталось только лёгкое горячее прикосновение, поразившее моё несчастное влюбившееся сердечко.
Это так много значило!
Он меня поцеловал, словно присвоил, показал парням, которые пялились на нас через окно кафе, что я именно его девушка. Правильно, это знак, что мы вместе.
Ничего же не произошло!
Поцелуй-то детский!
А сколько гордости во мне!
Нет! Так не честно! Мало! Губы в губы… можно сказать, я с бабушкой так целовалась.
Но эффект, словно между нами случилось что-то невероятное, интимное и потаённое. Тело на секунду напряглось, задрожала нижняя губа, я уставилась на парня во все глаза.
Из моих рук выпал стакан с колой. Илья рассмеялся, простосердечно так, открыто. Без издёвки или презрения.
— Не ожидала! — усмехнулась я, глядя себе под ноги.
Наша с Ильёй обувь была облита лимонадом.
Ветров поднял с асфальта стаканчик и выкинул в урну.
— Ничего, нам одного хватит, — он показал свой стакан и поманил за собой. — Пошли в парк, Мышонок, на скамейке перекусим.
— Да, — согласилась я.
Пару шагов сделала, расставив руки в стороны, продолжала изучать свои штаны, которые тоже были облиты. Потом догнала длинноногого парня.
Серо-красная плитка дорожек этого парка была частично залита водой. Снег растаял так быстро, что у стволов ещё голых деревьев образовалось «озерцо». Создавалось впечатление, что парк с прудом. Вода была совершенно прозрачной, закрыла землю с прошлогодней пожухлой травой и листьями.
Я с любопытством заглядывала на дно. Закусывая пиццей, скользнула взглядом на другой берег затопленного парка.
Илья заметил, что я не следую за ним, вернулся. Встал рядом со мной, интересуясь, что стало предметом моего пристального внимания.
— Что тебе нравится в этом месте? — бурчал он, жуя свой кусок пиццы.
— Деревья из воды торчат, — ответила я. — Вот бы глубина была, и тепло. Я бы пошла купаться, потому что здесь красиво.
Он предложил стакан с лимонадом, я не отказалась. Парень вытянул шею, заглядывая в лужу.
— А листья какие, — удивился он. — Не все сгнили.
— Карамельная листва, — согласилась я. — Посмотри, будто шоколадный батончик с нугой покрошили.
Илья покосился на меня глазами, темнеющими в вечерних сумерках.
— Мышонок, какая ты всё-таки…
— Какая?
— Фантазёрка, — он допил лимонад и двинулся дальше, ближе к скамейкам. — Дана, ты умеешь вальс танцевать?
— Нет. А ты?
— Умею.
— Научи! — окрылённо выдохнула я.
— Не вопрос, — кивнул Ветер, — но при условии, что ты со мной танцуешь на дне рождения школы.
— Это в четверг? А я успею научиться?! — волновалась я от предвкушения чего-то нового.
— Да, мы будем каждый день тренироваться.
С трудом оторвалась от живописной затопленной части парка, поспешила за своим парнем. Улыбнулась ему.
Ветров смял стаканчик и метким броском попал в урну рядом со скамейкой. На ней сидел хмурый дедушка, который кинул на нас строгий взгляд над очками. Потом продолжил читать свою книгу, хотя уже быстро темнело, и загорались фонари.
Я вытащила платок из кармана, вытерла свой рот, потом, подойдя к Илье, стала ухаживать за ним. Близко придвинулась к парню, почувствовала какой он тёплый.
— Испачкался? — тихо спросил он, подставляя своё лицо для моих ухаживаний.
— Не сильно…
У Ильи верхняя губа с чётким контуром, фигуристая, нижняя чуть пухлая. И когда Илья улыбался, губы растягивались, появлялись в уголках ямочки и одна на правой щеке. Навсегда запомню такую красоту и этот чудесный день. А может, с Ветром каждый день будет таким.
Руки Ильи сомкнулись в кольцо.
Я почти не дышала. Сейчас… Сейчас. Мне нужно проявить инициативу!
Встала на носочки, чмокнула Ветра. Показалось мало, повторила. И всё...
— Несмелый Мышонок, — шептал он. — Так бойко начала.
— Я просто любуюсь, — оправдывалась я. — Говори, как делать. Ты ведь целовался?
Посмотрела в его совершенно потемневшие глаза. Они опять казались чернильными, таинственными.
— Никаких зубов, раскрываешь губки и отдаёшься мне, — при этих словах он меня чуть покачивал в своих объятиях.
— Всё, я готова, давай целоваться, — опять его чмокнула.
Илья немного отпрянул от меня, при этом продолжая держать в объятиях, медленно склонил голову набок. Указательным пальцем ласково, чуть касаясь, приподнял мой подбородок, направляя к себе.
Я приоткрыла губы и прикрыла глаза.
Чмоканья, они не такие яркие, ведь самое интересное в поцелуе, что он влажный. И это невероятно будоражило.
У меня что-то внутри напряглось, и я не понимала, в какой части тела. Его губы на моих, язык прошёлся по нижней губе и несмело влился в мой рот.
Вкусный и сладкий.
Мне казалось, волосы дыбом встали, по телу сотни мурашек, опять дрожь, слабость в ногах такая, что я вынуждена была ухватить Илью за руку. И он откликнулся. Сильно прижал меня, проникая всё глубже… Я навстречу подалась. Спрятанная им, податливо отвечала на ласку. Иначе не назовёшь, он нежил меня и голубил. Его шёлковый язык, нежнейшие губы, невероятные ощущения, тёплые чувства.
Любовь.
Эмоции выплёскивались за пределы моего сознания, тело невероятно реагировало неконтролируемым трепетом, что рос внутри, и я из-за перенапряжения вынуждена была отпрянуть. По щекам потекли слёзы. Это было так упоённо, что я испугалась.
Он ничего не спрашивал. Не улыбался. Руку сунул в карман моего пальто, нашёл платочек. Заботливо вытер с моих глаз слёзы и, наверное, потёкшую тушь.
— Вальс? — тихо спросил Илья с доброй улыбкой.
Вечером его глаза совсем пропали в тени широких бровей, волосы стали дегтярными, и все черты лица словно нарисованные на маленькой картинке комикса.
— Ты герой, — вдруг выдала я.
Немного несдержанно получилось.
— Герой — это тот, кто совершил геройский поступок, — ударил пальцем по кончику моего носа.
— В смысле, ты сейчас, в сумерках, похож на рисованного героя.
— О! — он посмотрел куда-то наверх. — Забываю, что у тебя странное мышление. Ты не всегда употребляешь слова в их прямом значении. К этому ещё привыкнуть надо. Скажи, Мышонок, а почему у нас сегодня с утра так странно получилось? Вроде вместе спали, а ты даже не подошла ко мне, испугалась чего-то.
— Я испугалась тебя в капюшоне куртки, — с готовностью ответила я и улыбнулась ему, когда он нахмурился. Протараторила: — В капюшоне ты злой парень из моего класса, который больно схватил меня за руку и утащил в уголок у подъезда пятиэтажки. Чужой и незнакомый. А спала я с Ильёй. Проснулась, а в комнате пацан в капюшоне. Я знаю, что странная, но у меня неприязнь к изменениям. Не то чтобы вот я расстраивалась, но всё должно лежать на своих местах, и людей это касается тоже…
— Все должны лежать на своих местах? — рассмеялся Ветер.
Я на мгновение зависла от его прекрасной улыбки.
— Нет, — ответила я, — просто близкие люди не должны меня обижать, иначе я начинаю их делить на плохую сторону и хорошую, и обязательно прибавляю ассоциации.
Он нахмурился, пытаясь меня понять.
— Если ты пугал меня в капюшоне, держа руки в карманах, то именно в таком виде я больше никогда тебя не подпущу к себе, — объяснила я и, поджав губы, отвернулась.
— Но я же сейчас в том же костюме.
— Но руки ты не держишь в карманах, и нет капюшона на голове!