А у этой Чмоши найдутся свои знакомые, которые побьют Егора.
И так по ленте Мёбиуса, пока её не разорвёт следственный комитет.
Я знаю эту систему изнутри. Через некоторое время всё забудется, но те, у кого хорошая память, навсегда запомнят, где свои, а где чужие.
С Буравкиным вошли в кабинет директора и встали перед столом. В кабинете было ещё пять взрослых людей. Сидели на стульях вдоль стены.
Одна женщина — точно мама Вари Рязанцевой, очень похожа! Она сжала накрашенные губы.
Вити Рекрутова не было в классе. Егор с друзьями избил его за то, что вызвал полицию. И отец Вити, дядя Петя, сидел в компании родителей. В красивом дорогом костюме серого цвета и белой рубахе. Единственный мужчина в этом кабинете.
— В этот раз ты не отвяжешься! Я засажу тебя и твоего мразь-папашу! — злобно прошептал Пётр Рекрутов.
— Без угроз, пожалуйста, — попросила директриса. И натянув широкую улыбку, подошла ко мне. — Даночка — девочка очень хорошая, она не станет нас обманывать. Расскажи, Дана, с чего началась массовая драка?
Я посмотрела на присутствующих взрослых и приметила ещё одну женщину. Хотя она была не в форме, выделялась строгими чертами лица, пристальным острым взглядом. Это следователь. И моё предчувствие заявило, что нужно выкручиваться, хотя людям с моим диагнозом такие вещи не свойственны, но папа же старался.
— Нет, я не стану обманывать, — подтвердила я, физически почувствовав, как напрягся Буравкин рядом. Опасался, что я скажу, как Потёмкина первая начала массовую драку… Именно это и хотели услышать все присутствующие взрослые. Потому что разборки совершеннолетних пацанов за пределами школы директора мало интересовали.
— Даночка не умеет врать. Она нам поможет, — кивнула взрослым директриса.
Подло вот так пользоваться больными людьми. Опять за Кристину стало обидно. Даже если бы у неё был папа, который сто раз сказал что такое хорошо и что такое плохо, моя несчастная дебилка-Кристинка всем бы улыбнулась и выдала правду, а потом бы её всей школой пинали за стукачество, и она, конечно же, всем всё простила бы на следующий день.
Я посмотрела на женщину с блокнотом, она точно была представителем исполнительной власти и громко объявила, то что папа «прописал»:
— Вряд ли я вам помогу. По уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации, Статья 191, проведение допроса и взятие показаний с участием несовершеннолетнего возможно только в присутствии родителей или законных представителей. И задерживать вы меня не имеет права.
Выпалив это, развернулась и ушла из кабинета… Из этой школы. Может, даже навсегда.
Мне было так плохо, так одиноко, что я точно решила, буду ходить для родителей в школу, а проводить всё время с Ильёй
— «Ты дома?» — отправила ему, спускаясь по лестнице к гардеробу.
— «Да, только проснулся».
— «Я приду к тебе. Буравкин тебе не друг, Илюша. Он приставал ко мне, но я его огрела сумкой».
— «Беги быстрее, я навстречу сейчас выйду».
Взяла свою куртку и побежала скорее навстречу любимому парню.
— Данка! — неслось следом.
Я не собиралась с Буравкиным выяснять отношения, пусть это Илья делает, моё дело предупредить своего парня, что этот шут ему не друг.
День был пасмурным, но тёплым. Все деревья окутала зелень, распустилась мать-и-мачеха, и вкусно пахло настоящей весной. Хотелось любви!
Илья спешил к забору. Шёл в одной футболке и спортивных штанах. На лице один небольшой синяк и, собственно, всё, зато руки по локоть в ужасных синяках. Я к нему подбежала и с ужасом посмотрела на последствия драки. Кожа цвета баклажана по всем предплечьям с серо-синими разводами. На кулаках костяшки сбиты.
— Главное рожа, — тихо посмеялся он. — Она на концерте пригодится.
— Лицо, — тихо заметила я. — У тебя лицо, Илюша!
Он обнял меня, и я чмокнула его в губы. Мне больше ничего не надо, лишь бы он был рядом.
— Я просил этого не делать? — зло спросил Илья у Буравкина, который догнал меня.
— Сорян, Ильюха! Надо же было слова червяка проверить.
— На то и червяк, чтобы правду не говорить. Бывай!
Илья, приобняв меня, повёл в сторону барака.
— Это что получается? Он меня на верность тебе проверял? — ошарашенно выдохнула я.
— Идиот, что взять. Не обижайся.
Глава 5
Ничто не важно
Чувство полёта было кратковременным, но ввергающим в щенячий восторг. Ноги касались пружинного матраса кровати, я проваливалась, затем меня с силой подкидывало вверх.
Высокий пожелтевший потолок с грязными разводами. Потому что крышу заливало. До него я ни разу не долетела, хотя тянула руки изо всех сил.
Стремительно вверх, потом падение. Волосы закрывали лицо, белая блузка и юбочка на потеху парню задирались, и я вновь падала на матрас.
Илью с подушками в момент моего соприкосновения с кроватью подкидывало и качало, и он смеялся вместе со мной. В глазах огоньки: любовался полётами.
Если кто-то скажет, что это не счастье, то тогда что?
Девочки любят картинки, где целуются. На любовных романах обложки, где обнимаются. Фотографии, арты, коллажи. Всего лишь один миг запечатлён совершенного, абсолютного благоденствия. А потом он проходит, его сменяют мрачные или скучные моменты. И это обязательно, иначе следующая вспышка счастья будет казаться не такой яркой.
Но так хочется её запечатлеть!
Илья достал свой старый телефон и, прикусив нижнюю губу, сосредоточенно ловил кадры моего ликования.
Сделав фото, развалился на кровати, вымотанный качкой. Я упала рядом с ним, взмокшая и довольная. Подобралась ближе к парню и положила голову ему на плечо.
Пыли выбили!
Окно было открыто, а на улице теплее, чем в комнате. В этом бараке что-то случилось с батареями, и люди остались без отопления, а по ночам ещё было холодно.
Со свежим воздухом залетали звуки с дороги, пение птиц и запах листвы. Лёжа на кровати, я опять видела только небо и ветки дерева, оно росло так близко к зданию, что можно было выпрыгнуть из окна и по нему спуститься на землю.
— Плывет наш «корабль» с Мышонком в неведомую страну, — прошептал Ветер, подвинул меня на своём плече, чтобы было удобно рукой шевелить. Открыл галерею на телефоне. Рассматривал мои фото.
— Бесстыжие удали, пожалуйста, — хихикнула я.
— Здесь всё моё, и удивительно, что все фотки удачные.
— Фу-у, я лохматая.
— Это клёво, Мышонок, ты не понимаешь…
В дверь постучали, и я вздрогнула от страха. Резко выкрутилась из рук Ильи и села, подогнув под себя ноги. Меня сильно тревожили неожиданные звуки и вторжение в личное пространство.
— Кто?! — крикнул Ветер, внимательно изучая мою реакцию.
— Оля! — донеслось из-за двери.
Илья недовольно скатился с кровати и лениво встал на ноги. Поплёлся открывать.
Только защёлку на двери отодвинул, как Оля в комнату ввалилась.
— Кровать скрипела на весь коридор, — пояснила она своё вторжение, сделала пару шагов и встала как вкопанная, глядя на меня.
Сегодня на ней был спортивный костюм синего цвета, что подчёркивал расплывшуюся фигуру. Волосы она вымыла, и они торчали в разные стороны. Выглядела Оля старше моей мамы, а моей маме скоро сорок лет.
— Здравствуйте, — я откинула вспотевшие лохматые волосы назад и застегнула блузку на две пуговки у ворота.
Илья спиной прислонился к шкафу, на котором висела вешалка и, прикрыв свои тёмные красивые глаза, тихо ржал.
— Что? — улыбнулась ему, не видя комичности в произошедшем.
— Тебе смешно?! — закричала на него Ольга. — Пошли, поговорим.
Она хотела его схватить за руку, но увидела, что руки у него синие. Да и Ветер дёрнулся в сторону, не дав к себе прикоснуться, резко перестал смеяться и уставился на тётку зло.