Я выросла в Денвере, и нашей семейной традицией были пикники в горах по воскресеньям. Я помню, как однажды после такого пикника, уже собрав вещи, чтобы возвращаться назад, мама неожиданно повернулась к папе и сказала: «Давай поедем по панорамной дороге вместо скоростной трассы».
Мой отец, который устал, выразил недовольство: «Зачем? Это же лишний час пути!» С семью детьми на заднем сидении машины — все капризничают — его едва ли можно было винить за нежелание.
«Потому что мои вибрации говорят так, — настаивала мама. — Не спорь, пожалуйста».
Отец согласился ехать домой по длинной дороге, хотя для него это не имело никакого смысла. Позже вечером мои родители смотрели новости и увидели репортаж об аварии. Полугусеничный грузовик, перевозивший горючие материалы, потерял управление и перевернулся посреди скоростной трассы примерно в то время, когда мы были готовы покинуть горы. Дорога была перекрыта на несколько часов, движение в обе стороны полностью остановилось, и люди ничего не могли поделать, пока власти пытались исправить ситуацию. Мы избежали всего этого, выбрав другую трассу, и были дома в целости и сохранности.
Этот тип сценария повторялся в моей семье так часто, что следовать чьим-то вибрациям казалось мне единственно естественным путем. Я говорила с несколькими высоко интуитивными и психическими друзьями и клиентами и спрашивала их о том, превалировало ли внимание к шестому чувству в доме, где они выросли.
Ким, участница одной из моих мастерских по шестому чувству, сказала, что в ее семье уделялось немалое внимание интуиции и
что они определенно выражали свою внутреннюю мудрость и даже описывали ее как физическое ощущение энергии.
«У моей мамы всегда было „забавное ощущение44 в животе, как она это называла, когда в ее сознании возникала мысль о ком-то — и обыкновенно этот человек звонил нам в ближайшие же часы, — вспоминала Ким. — Это происходило так часто, что мы смеялись и даже придумали выражение „ответь на свой телефон-в-животе“, когда кто-то в очередной раз пытался связаться с мамой.
Еще был дедушка, мамин папа, который жил с нами. Когда нам нужно было принять какое-либо решение, он советовал нам „проверку животома перед тем, как мы что-либо сделаем».
Моя подруга Элайза, в настоящее время целитель общего плана, рассказывала: «В нашем доме правила интуиция! Моя мама, художница, любила говорить, что она должна „рисовать для вдохновения44 перед тем, как найти верный ответ, и затем уединялась в студии, ожидая наставлений во время работы над холстом. А моя французская бабушка, которая была прекрасным кулинаром и настоящим любителем природы, с большой убежденностью утверждала, что если нужно узнать направление пути, следует закрыть глаза, глубоко вдохнуть и „почуять44 верный ответ. „Я всегда чую сложности, — провозглашала она со всей серьезностью, делая глубокий вдох, — и вы тоже можете!44».
Моя ближайшая подруга и духовный наставник Лу Энн Глатцма- ер, интуитивный учитель в Денвере, выросла в Миннесоте в большой польско-итальянской семье вместе с восьмью детьми. Как у меня, у нее была невероятно горячая и интуитивная мать и прочно стоящий на ногах прагматик-отец. Внутренний вектор и глубокая убежденность ее мамы дали основу для развития собственных способностей Лу Энн.
«Моя мать была итальянкой, из детей, рожденных в рубашке, — что в итальянской культуре является знаком прорицателя, и она во многом такой была, — рассказывала Лу Энн. — Наши жизни вращались вокруг ее великой интуиции и точных наблюдений. Ее любимым выражением было: „Я скажу вам, как все обернется44, — и она предсказывала исход одной ситуации за другой.
Мой отец был бизнесменом, и она могла точно предвидеть результат каждой его сделки. И хотя предсказания мамы не всегда соответствовали его ожиданиям, он продолжал просить ее помощи перед принятием любого решения, поскольку она всегда оказывалась права».
Мой друг Рик также вырос в похожей семье — только его духовная мудрость поддерживалась основательным и интуитивным отцом.
«Я помню, что папа упоминал свой „внутренний компас44 также легко, как говорил о погоде, и убеждал меня, что у меня есть духовные наставники, которые присматривают за мной и защищают меня. Глядя на него, я научился смотреть внутрь себя и просить помощи, ощущая огромный комфорт от осознания того, что это доступно, когда необходимо, — вспоминал Рик. — Отец всегда сверялся со своим шестым чувством по самым разным поводам, иногда громко прося об указаниях. Например, если он терял дорогу, будучи за рулем, он произносил что-то вроде: „Итак, духи, вытащите нас из этой передряги!44 Я считал, что если он может просить об указаниях, хотя обычный человек никогда не станет делать таких вещей, то могу и я. И я всегда их получал».
Неинтуитивная семья
Нэнси, одна из моих клиентов, жила в совсем другой семейной атмосфере. «Еще ребенком я испытывала эти невероятные прозрения, касающиеся людей, чем иногда делилась с матерью, — говорила она. — Но мои „вибрации44 обычно касались моих родственников или соседей и часто представляли собой совсем не то, что я хотела бы слышать. Например, однажды у меня появилось четкое ощущение, что мой дядя Брайан разорен, хотя он считался нашим „богатым дядюшкой44. Я сказала маме, но вместо того чтобы послушать меня, она велела мне „перестать рассказывать дурные истории о людях44 и „быть хорошей девочкой44.
В глубине сердца я чувствовала свою правоту, но меня убеждали, что в любом случае подобные слова невежливы. Так что в нашем доме интуиция не поощрялась... это было чем-то, что портит приятные представления о мире и расстраивает маму. Интересно отметить, что мой дядя провозгласил себя банкротом год спустя, к удивлению всех — кроме меня».
Ирин, женщина за шестьдесят, слушательница одного из моих курсов, отметила: «В доме, где я выросла, интуиции просто не существовало. У нас культивировался примат интеллекта и мы фокусировались исключительно на академическом и физическом мире, и никогда на его внутренней чувственной стороне. Я не могу припомнить, чтобы в нашей семье когда-либо были разговоры о чьих- то эмоциях, не говоря уже об интуиции! В итоге я прожила жизнь с ощущением слепоты. Мне всегда чего-то не хватало, но я не могла сформулировать, что это и где начать искать».
Антиинтуитивная семья
Гейл рассказывает, что выросла в семье, где к внутреннему знанию относились откровенно враждебно. Она помнит, что когда ей было семь или восемь, ее интуиция проявлялась достаточно ярко — временами даже открывались психические способности, — но когда она делилась своими переживаниями с консервативными и религиозными родителями, ее отправляли «молиться и изгонять демонов». Конечно, это вызывало смущение и стыд.
«Я просто не могла освободиться от этих „демонов*, как их называла моя мама. Я видела энергетические поля вокруг людей, была телепатом. Иногда я даже могла предчувствовать события до того, как они происходили, пыталась предупредить об опасностях, но никто не хотел слышать этого», — рассказала Гейл.
«Однажды мы были в гостях у тети и уже собирались ехать домой, когда вдруг я почувствовала, что нужно остаться. Как будто кто-то пытался удержать меня. Я сказалась больной, чтобы все забыли о поездке, но безуспешно. На меня накричали и усадили в машину. Я выкрикнула: „У меня плохое предчувствие. Мы не должны уходить!* Я получила тумаков от отца, пока он говорил мне, что думает о моих „предчувствиях*.
Мы выехали на дорогу, и примерно через полчаса небо почернело и подул пугающий ветер, швыряя нашу машину из стороны в сторону. К нашему ужасу, мы увидели приближающийся торнадо. Мы все выскочили из машины и как сумасшедшие рванули к деревьям. Укрывшись там, мы дожидались, пока буря стихнет. Везде валялись обломки, но мы, к счастью, не пострадали. Я знала, что мои предчувствия были предупреждением, но мои мама и папа не поняли. Я научилась скрывать свои вибрации и очень старалась заглушить их, в чем, в конце концов, преуспела».