Отец Серафим сам был духоносным старцем и как истинный старец окормлял сестер дивеевских. Но многие братья в Сарове соблазнялись его поведением. Немало горечи пришлось испить святому Серафиму за свой старческий подвиг, потерпел он гонение и от начальников обители, и от братии саровской. Преподобный Серафим, зная о своей скорой кончине, говорил одной дивеевской сестре: «Я силами ослабеваю; живите теперь одни, оставляю вас… Искал я вам матери (настоятельницы), искал… и не мог найти. После меня никто вам не заменит меня. Оставляю вас Господу и Пречистой Его Матери». Сестра подумала про себя, что хотя батюшка вручает их Господу и Божией Матери, но нельзя же обители оставаться и без человека - духовного руководителя. На эти ее мысли старец Серафим отвечал: «Человека-то, матушка, днем с огнем не найдешь. Оставляю вас Господу и Пречистой Его Матери»[4]. Другая дивеевская старица рассказывала, что батюшка Серафим, умирая, «вручил нас после себя только Господу и Его Пречистой Матери и всегда каждой из нас, да и всем вместе объяснял прямо: “Кроме убогого Серафима вам отца уже больше не будет!”». И еще святой старец говорил ей: «Вот, матушка, отец Иларион и старец, да за вас взяться не может; также вот и батюшка Исаия за вас не возьмется, а мог бы за вас взяться и быть всем отцом после меня о «тец» Савватий… но не хочет! Итак, скажу тебе, матушка, помни, что после меня у вас отца уже не будет!»[5]
Таким образом, пример святого Серафима Саровского служит доказательством того, что в то время опыт послушания старцу уже был редкостью в русском монашестве. Преподобный Серафим не оставил после себя преемника, который мог бы продолжить старческое руководство духовных его детей. Мы видим только одну фигуру, ревностно стремящуюся взяться за «окормление» духовных сирот отца Серафима,- притворяющегося учеником его Ивана Тихоновича Толстошеева, который по смерти святого старца произвел страшную смуту в обители Дивеевской. Так что говорить о какой-то Саровской школе послушания старцам в этот период, по меньшей мере, странно. Мы видим как раз оскудение такой школы, на фоне которого святой старец Серафим выглядит крайне одиноко! Еще раз убеждаемся и в том, что далеко не каждый даже опытный монах может понести подвиг духовного руководства. Серафим Саровский поучал некоторых настоятелей, обращавшихся к нему за советом: «Прежде рассуждения добра и зла человек не способен пасти словесных овец, но разве [что] - бессловесных, потому что без познания добра и зла мы действий лукавого постигать не можем. А потому настоятель, яко пастырь словесных овец, и должен иметь дар рассуждения, дабы во всяком случае мог подавать полезные советы каждому требующему его наставления; ибо, как говорит Петр Дамаскин[6]… “не всякий человек достаточен дать совет ищущим, но получивший от Бога дарование рассуждения и от долговременного пребывания в подвижничестве приобретший ум проницательный…”»[7].
Скажем несколько слов и о святом старце Зосиме (Верховском), о школе послушания Брянско-Орловской. Зосима (в миру Захария) родился в 1767 году в семье знатной и богатой (отец его был воеводой). В 19 лет он стал посещать пустынников в Брянских лесах, особенно полюбился ему старец Василиск. Но тот никого не принимал под свое руководство, решительно отказывал всем, говоря, что он невежда, непросвещенный и не может никого наставлять. Но юноша так полюбил старца, что неотступно и убедительно умолял его, пока тот не согласился наконец принять его к себе, но сначала посоветовал ему пожить в каком-нибудь общежительном монастыре. Захария начал свой монашеский путь в Коневской обители, где настоятелем тогда был отец Адриан, бывший до того наставником пустынников в Брянских лесах и старцем отца Василиска. Здесь Захария и был пострижен в иночество. В то время в этой обители жил уединенно иеромонах Сильвестр, пребывая в молчании и упражняясь в чтении Священного Писания. Отец Зосима стал ходить к нему для духовной беседы, и тот раскрыл перед ним учение о внимании сердечной молитвы. Зосима с усердием занялся этим деланием, стал читать святоотеческие книги, в которых описывался этот подвиг. Прожив в Коневском монастыре почти три года и прошедши все виды послушаний, он стал проситься у настоятеля в пустыню к отцу Василиску, но отец Адриан уговорил самого старца Василиска перебраться к ним в обитель. Игумен устроил для них в пустынном месте, в трех верстах от обители, две келии, недалеко одна от другой. И старец, и ученик были счастливы, и оба положили в душе своей до конца жизни не разлучаться друг от друга. Но, как говорится в житии отца Зосимы, «смиренный Василиск, хотя любил Зосиму, как душу свою, но не принимал его в сына и ученика себе, видя его весьма преуспевшим в жизни монастырской, а понятиями и рассуждениями духовными превышающего и его самого». Зосима открывает отцу Василиску «тайное монашеское сокровище, объяснив ему учение о молитве сердечной (отцу Василиску, при всей его подвижнической и богоугодной жизни, до того времени вовсе было неизвестно священное сие делание, и, узнав об оном от Зосимы, он вполне сим был вознагражден, что оставил для него пустыню и пустынников): тогда, употребив все усердие и старание свое в оном внутреннем духовном упражнении, Василиск весьма преуспел в благодатных утешениях, за что, хотя еще более умножилась любовь его к Зосиме, но никак уже не хотел согласиться иметь его на степени сына и ученика, а имел его как друга, и сотаинника, и брата возлюбленного»[8].