Опять и опять находим примеры весьма осторожного отношения к всецелому послушанию старцу. Схимонах Василий (Поляномерульский) пользуется огромным почтением среди подвижников, отличается глубокими духовными знаниями, значительным опытом внутреннего делания[7], но некоторое его уклонение от Предания настораживает его учеников. Отец Досифей находится под руководством старца, но видит его ошибки и не закрывает на них глаза, считает, что в этом наставника лучше не слушаться: «…если ты надеешься остаться верным правилам Церкви, то можешь переходить на жительство к святому нашему старцу» - этим как бы говорит: если сможешь в этом не послушать старца, тогда можешь решиться пойти под его руководство. Отца Доримедонта должно крайне удивлять и другое: сколько рядом с Платоном за все время его скитаний оказывалось замечательных духовников, подвижников, даже известных старцев, но он так и не прилепился душою ни к одному из них, не решился отдаться в полное, «слепое» послушание, хотя, как видно, с самого начала своих поисков мечтал именно об этом. Иеромонах Доримедонт говорит, что святитель Игнатий встал было «на благодатный путь послушания старцу в самом начале своего монашеского подвига, однако скоро сошел с этого легкого и быстрого пути и пошел к Богу путем иным - долгим, тернистым и опасным», говорит, что «описанный в сочинениях святителя Игнатия опыт духовной жизни без послушания старцу - это его личный духовный опыт, в православной аскетике настолько же исключительный, как, например, опыт преподобной Марии Египетской». Но, как видим, такой же «личный духовный опыт», «опыт духовной жизни без послушания старцу», проходил и святой Паисий (Величковский).
Но продолжим рассмотрение жизнеописания святого Паисия. И в этом скиту Платон не остался, он еще побывал во многих местах (жил в скиту Кыркул, посещал обитель Рождества Богородицы в Молдавии, был в Нямецком монастыре). К 1746 году у него созрело твердое решение переселиться на Афон. Сам он объяснял это стремление своим опасением, как бы молдавские старцы не посвятили его против его воли в сан священника. Прибыв на Афон, Платон стал обходить «окрестных монахов и пустынников, желая найти себе духовного наставника, сведущего в отеческих писаниях и живущего в безмолвии и нищете. Но такого наставника он не мог найти, и Платону пришлось жить в одиночестве. «…» Платон проводил свое время в постоянном чтении и пении псалмов, в изучении Священного Писания, творений святых отцов и в сердечной молитве»[8]. В начале 1750 года на Афон прибыл старец схимонах Василий. Он объяснил Платону опасность его уединенного безмолвия и указал ему необходимость общежительного пути для новоначального подвижника. По просьбе Платона отец Василий постриг его в мантию с именем Паисий. Вскоре к Паисию пришел из Молдовлахии юный монах Виссарион и стал просить со слезами дать ему наставления и указать опытного в духовной жизни руководителя. Глубоко вздохнув, Паисий заплакал и сказал, немного помолчав: «Брат, ты вынуждаешь меня говорить о печальных вещах, ты причиняешь боль моему скорбному сердцу. Я сам, как и ты, с великим усердием искал себе наставника и не нашел. От этого я испытывал, да и теперь испытываю великую скорбь. «…» Спасение души, о котором ты меня спрашиваешь, не может быть достигнуто без помощи истинного духовного наставника, который и сам понуждает себя жить по заповедям Божиим, согласно слову Господа: иже сотворит и научит, сей велий наречется [Мф. 5, 19]. И действительно, как можно вести кого-нибудь по тому пути, по которому сам не ходил? Нужно самому до крови бороться против всех страстей душевных и телесных, победить при помощи Христа похоть и гнев, исцелить смиренномудрием и молитвой разумное начало души от безумия и гордости, покорить сластолюбие, славолюбие и сребролюбие и все прочие злые страсти, имея в этой борьбе своим вождем и начальником Господа нашего Иисуса Христа… И тот, кто во всем этом со смирением и любовию последует своему Господу и примет от Него служение врачевать и другие души и наставлять их на заповеди Божии, тот вместе с тем получит от Господа за свое смирение силу побеждать все вышеупомянутые страсти. И когда он достигнет этого, когда по благодати Христовой просияет в нем такое дарование Духа Божия, тогда он в состоянии будет и своему ученику показать на деле без обмана все заповеди Христовы и все добродетели… Такой истинный наставник научит и своего ученика за все заповеди Христовы полагать душу свою. И ученик, видя и слыша от своего наставника все вышесказанное и последуя ему верою и любовию, может при помощи Божией, исполняя советы наставника, преуспеть в заповедях Христовых и получить спасение. Вот какого, брат мой, следовало бы нам найти наставника. Но, увы, мы живем в бедственное время, и эту бедственность предвидели Духом Святым наши богоносные отцы и от жалости к нам для нашего утверждения предупредили нас о ней в своих писаниях. Так, божественный Симеон Новый Богослов говорит: “Мало таких, а особенно в наше время, которые бы могли хорошо пасти, а особенно врачевать разумные души. Соблюдать пост и бдение, сохранять внешний вид благочестия иные еще могут, могут многие и словами с успехом поучать, но достигнуть того, чтобы смиренномудрием и всегдашним плачем отсечь свои страсти и стяжать главнейшие добродетели, таких очень мало”. «…» Подобное же говорит и ближайший к нам отец… преподобный Нил Сорский, который, внимательно изучив Божественные Писания и замечая современное бедственное положение вещей и человеческое нерадение, дает… такой совет ревнителям: “Необходимо с величайшим трудом искать знающего наставника, если же такового не окажется, то святые отцы повелевают нам поучаться от Божественного Писания и от учения богоносных отец, по слову Самого Спасителя, сказавшего: Испытайте Писаний, яко в них обрящете живот вечный [ср.: Ин. 5, 39]”. И хотя преподобный Нил Сорский говорит это по отношению только к умной молитве, но нужда иметь искусного наставника не менее чувствуется и в деле борьбы со злыми страстями, и в исполнении заповедей Божиих. Итак, брат мой, из всего сказанного видно, что мы имеем крайнюю нужду со многою печалью и со многими слезами день и ночь поучаться в Божественных и отеческих писаниях и, советуясь с единомысленными ревнителями и старейшими отцами, учиться выполнять заповеди Божии и подражать примеру святых отцев наших, и только таким путем милостью Божией и собственными трудами мы можем достигнуть спасения»[9]. После этих слов Паисия Виссарион стал со слезами просить принять его в ученики. «Паисий был глубоко смущен этой просьбой. Он желал бы и сам сделаться учеником, если бы только мог найти для себя опытного руководителя. Три дня неотступно просил Виссарион Паисия позволить ему жить с ним. Тронутый, наконец, слезами и смирением Виссариона, Паисий уступил и согласился принять его к себе, но не как ученика, а как друга, чтобы вместе идти средним путем, открывая друг другу волю Божию, кому Бог подаст больше разумения в Священном Писании, побуждая друг друга к исполнению заповедей Божиих и на все доброе…»[10]. Сам святой Паисий говорит об этой перемене в своей жизни: «Не обретя, по многим причинам, места, где бы повиноваться, помыслил я царским путем свое житие проходить, с единым единомысленным и единодушным братом: вместо же отца - Бога иметь себе наставником и учение святых отцов, и повиноваться друг другу, и послужить, душу едину и сердце одно имея и все необходимое для жизни имея общим, находя сей путь монашества свидетельствуемым святыми отцами от Святого Писания»[11].