В письмах святителя мы также встречаем немало наставлений о необходимости послушания, отсечения своей воли, откровенности перед духовным наставником.
«Распнись на кресте послушания, творя единственно повелеваемое тебе, а отнюдь не увлекаясь твоими собственными ощущениями и рассуждениями, хотя бы они по видимому и казались бы добрыми и хорошими»[3]. «…Не смущайся действующими в тебе бранями, сопряженными с тягостию, омрачением и унынием. Таким браням обыкновенно подвергаются все пришедшие от долговременной самочинной жизни к послушанию. Понуждай себя к простоте и откровенности пред cтарицею… Понуждай себя и паки понуждай……Твое спасение единственно от твоей откровенности пред cтарицею. Без этого делания тебе не достигнуть ничего духовного и благодатного, а пребудешь плоть и кровь»[4]. «Как видно из жития святых отцов, подобным твоему искушению подвергаются те иноки, которые слабо противостоят брани самоволия и самосмышления, не исповедуя своих помышлений старцу и вверяясь бесу, показывающему ему в старце такие недостатки, коих в нем вовсе нет»[5]. «…По прочтении книги св «ятого» аввы Дорофея Вы увидели, сколько отклонились Вы от пути истиннаго. Но это бывает со всеми, кто переходит от жизни самочинной к Христоподражательному послушанию. Таковой, по словам св «ятого» Иоанна Лествичника, “слеп бе и прозре”»[6].
В статье «О существенном делании монаха» святитель говорит, что «приуготовительное обучение к непрестанной молитве совершается посредством послушания и упражнения в монастырских трудах, как сказал преподобный Филимон: “Бог хочет, чтоб мы являли наше тщание к Нему сперва в трудах, потом в любви и непрестанной молитве”. Ничто так не способствует молитве, как послушание, умерщвляющее нас для мира и для самих себя. “Великое благо молитвы проистекает из послушания”,- сказал преподобный Симеон Новый Богослов»[7]. В «Приношении современному монашеству» епископ Игнатий к первому образу борьбы с падшими ангелами относит «немедленное исповедание помыслов и мечтаний старцу»: «Исповедание своих помыслов и руководство советом духоносного старца древние иноки признавали необходимостию, без которой невозможно спастись. «…» Наставления духоносного старца постоянно ведут новоначального инока по пути евангельских заповедей, и ничто так не разобщает его с грехом и началом греха - демоном, как постоянное и усиленное исповедание греха в самых его началах. «…» Те иноки, которые не могли действовать против греха постоянною и учащенною исповедью греховных помыслов по неимению старца, действовали против него постоянною и учащенною молитвою…»[8]. В жизнеописании святителя Игнатия, составленном ближайшими его учениками и сподвижниками, рассказывается, что сам он «обладал в совершенстве» «способностью принимать исповедь помыслов», «многосторонняя опытность, глубокая проницательность, постоянное и точное самонаблюдение делали его искусным в целении душевных струпьев». «Несмотря на свою болезненность, он принимал на себя труд ежедневно выслушивать исповедь помыслов, у учеников его было даже обыкновение вести дневную запись их, и они открывали свои помыслы чистосердечно, с прямотой, потому что старец был способен принимать такую исповедь бесстрастно. Польза от исповеди помыслов была для всех очевидна»[9].
Итак, мы видим, что святитель Игнатий придает огромное значение подвигу монастырского послушания, отсечения своей воли, откровения помыслов духовному наставнику. Но в некоторых главах «Приношения…» раздается именно «голос заботливого предостережения». Так, в главе «О отшельнической жизни» святитель Игнатий предупреждает нас, что «возвышеннейшие роды иноческого жительства, как то: отшельничество в глубокой пустыне или безмолвие в затворе, также жительство при духоносном старце с безусловным послушанием ему - устроились не по случаю, не по произволу и разуму человеческому, но по особенному смотрению, определению, призванию и откровению Божиим»[10]. В следующей главе «О жительстве в послушании у старца» говорится: «То, что сказано об отшельничестве и затворе, должно сказать и о послушании старцам в том виде, в каком оно было у древнего монашества: такое послушание не дано нашему времени. Преподобный Кассиан Римлянин говорит, что египетские отцы, между которыми особенно процветало монашество и приносило изумительные духовные плоды, “утверждают, что хорошо управлять и быть управляемым свойственно мудрым, и определяют, что это - величайший дар и благодать Святаго Духа”. Необходимое условие такового повиновения - духоносный наставник, который бы волею Духа умерщвлял падшую волю подчинившегося ему о Господе, а в этой падшей воле умерщвлял и все страсти. Падшая и растленная воля человека заключает в себе стремление ко всем страстям. Очевидно, что умерщвление падшей воли, совершаемое так величественно и победоносно волею Духа Божия, не может совершаться падшею волею наставника, когда сам наставник еще порабощен страстям. “Если ты хочешь отречься от мира,- говорил святой Симеон Новый Богослов современным ему инокам,- и научиться евангельскому житию, то не предай (не поручи) себя неискусному или страстному учителю, чтоб не научиться вместо евангельского жития - диавольскому житию: потому что благих учителей и учительство благое, а злых - злое; от лукавых семян непременно произрастают и лукавые плоды. Всякий, невидящий и обещающийся наставлять других, есть обманщик, и последующих ему ввергает в ров погибели, по слову Господа: Слепец же слепца аще водит, оба в яму впадут [ср.: Мф. 15, 14][11]”. При другом случае этот великий [угодник] Божий, советуя иноку действовать по указанию духовного отца, присовокупляет: “однако да поступает так только в таком случае, когда знает, что духовный отец его - причастник Духа, что он не будет говорить ему противуположного воле Божией, но по дарованию своему и по мере повинующегося возглаголет угодное Богу и полезное для души, чтоб не оказаться повинующимся человеку, а не Богу”. В этом смысле завещавает и Апостол: не будите раби человеком [1 Кор. 7, 23]. Он повелевает самое служение слуг господам совершать духовно, а не в характере человекоугодников, но в характере рабов Христовых, творя волю Божию в наружном служении человекам [ср.: Еф. 6, 6]. Ныне, говорит Апостол, человеки препираю или Бога? или ищу человеком угождати? Аще бо бых еще человеком угождал, Христов раб не бых убо был [Гал. 1, 10]. Не весте ли, яко емуже представляете себе рабы в послушание - человеку плотского мудрования или Богу - раби есте, егоже послушаете, или греха и плотского мудрования в смерть, или послушания в правду Божию и во спасение [ср.: Рим. 6, 16]. Послушание образует повинующегося по образу того, кому он повинуется: зачинаху овцы по жезлом, говорит Писание [Быт. 30, 39]. Те старцы, которые принимают на себя роль… - употребим это неприятное слово, принадлежащее языческому миру, чтоб точнее объяснить дело, которое, в сущности, не что иное, как душепагубное актерство и печальнейшая комедия,- старцы, которые принимают на себя роль древних святых старцев, не имея их духовных дарований, да ведают, что самое их намерение, самые мысли и понятия их о великом иноческом делании - послушании, суть ложные, что самый их образ мыслей, их разум, их знание суть самообольщение и бесовская прелесть, которая не может не дать соответствующего себе плода в наставляемом ими. Их неправильное и недостаточное настроение только в течение некоторого времени может оставаться незаметным руководимому ими неопытному новоначальному, если этот новоначальный сколько-нибудь умен и занимается святым чтением с прямым намерением спасения. В свое время оно должно непременно раскрыться и послужить поводом к неприятнейшей разлуке, к неприятнейшим отношениям старца с учеником, к душевному расстройству того и другого. Страшное дело - принять, по самомнению и самовольно, на себя обязанности, которые можно исполнять только по велению Святаго Духа и действием Духа; страшное дело - представлять себя сосудом Святаго Духа, между тем как общение с сатаною еще не расторгнуто