Несомненно, что при полном доверии старцу, при послушании всецелом и слепом, когда старец видится ученику сосудом Духа Святаго, а каждое слово и действие его как бы святыми и непогрешимыми,- в таком случае духовное преуспеяние послушника находится в прямой зависимости от степени духовности его старца. Этой зависимости может не быть в том случае, когда послушник и старец не ставят себя в те возвышенные отношения, которые могут иметь место только тогда, когда наставник стоит уже на высокой степени духовности, когда духовные очи его уже очищены благодатью Духа Святаго, когда внутреннее состояние ученика он прозревает духовным разумом, видит то сокровенное в его душе, чего никак не способен обнаружить при самых мудрых своих просчетах один только человеческий рассудок, пусть и самый благонамеренный. При такой мерности отношений, сдержанности, между учеником и учителем благоразумно сохраняется определенная дистанция, оставляется некоторое пространство для поиска, для выверения направления пути. Так путники, поднимающиеся в гору один за другим, хранят некоторое расстояние между собой, чтобы впереди идущий, оступившись, не увлек за собой всех последующих ему. Послушнику оставляется некоторая свобода сличать учение отцов древних и духовное направление отцов современных с тем, чему учит его учитель и настоятель, дабы он мог, «как в зеркале, видеть, насколько они согласны между собою,- и затем согласное с писаниями усвоять и удерживать в мысли, а несогласное,- рассудив добре,- отлагать, чтоб не прельститься», по слову святого Симеона Нового Богослова. Примеров такого послушания мы приводили выше немало. Это и есть тот вид послушания, который видится святителю Игнатию наиболее уместным в наше время, весьма бедное истинно духоносными отцами.
Конечно, прав отец Доримедонт, что предметом веры послушника должен являться не старец, более или менее преуспевший, а Сам Христос. Но когда послушник верит, что наставник его духоносец, тогда он должен верить и в то, что устами старца говорит с ним Сам Христос, слова старца - слова Самого Господа. Вот и сам отец Доримедонт цитирует слова святителя Василия Великого, святых Каллиста и Игнатия Ксанфопулов, преподобного Симеона Нового Богослова о том, что на наставника надо смотреть как на Самого Христа, а не как на человека, и слова афонского старца Ефрема Катунакского, что старец - это видимый Бог. К тому же за таким старцем, которого ученик считает духоносным, по святым Каллисту и Игнатию, необходимо следовать, как зеркало какое. У такого ученика появляется «забота быть, как учитель», опять по слову тех же отцов, и тогда ему «надлежит неуклонно со всем рвением душевным, как на пример и первообраз наилучший, смотреть на жизнь и дела руководителя своего и понуждать себя во всем всегда подражать ему»[22]. Но если применять это правило и в том случае, когда старец находится в душевном состоянии, а то и вовсе порабощен страстям, говорит от себя, да еще то, что вовсе может быть несогласно с волей Божией? Тогда ведь послушник находится в опасности усвоить о Боге неверные понятия! Ученик так видит своего старца, так преклоняется перед ним, будто имеет перед собой сосуд Духа Святаго, на самом же деле это может быть сосуд, который пока еще не перестал оскверняться действием сатаны, по слову святителя Игнатия. Святитель Василий Великий, отвечая на вопрос о том, каким должен быть настоятель (а отец Доримедонт замечает, что, «по уставу святителя Василия, настоятель является для братии духовным отцом и наставником»), говорит, что он, «как слуга Христов и строитель таин Божиих (ср.: 1 Кор. 4, 1), должен бояться, чтобы не сказать или не постановить чего-либо вопреки воле Божией, засвидетельствованной в Писаниях, и не оказаться лжесвидетелем по отношению к Богу или святотатцем, или введя что чуждое учению Господню, или оставить что угодное Богу»[23].