Но, кроме всего сказанного, важно сделать еще некоторое разъяснение: полное и совершенно самоотверженное доверие послушника старцу, всецелое вверение им в руки наставника своего спасения необходимо отличать от изыскания воли Божией в каком-либо затруднении и ради этого вопрошания старцев и отцев. Это далеко не одно и то же! В первом случае ученик входит в теснейшие отношения со своим духовным руководителем, при этом весь духовный опыт наставника, его монашеское направление, отношение к иноческим деланиям, рассудительность или ее недостаток, умение или неумение соотносить внешний подвиг с внутренним, внимание к сердечному деланию или отвержение этого делания и т. п. - все это не может не сказаться, не отпечатлеться на духовном складе руководимого. Во втором случае этих тесных отношений нет, ученик не вступает в полную зависимость от того, к кому он обращается за разъяснением, здесь выясняются только отдельные вопросы. Всегда и всем монахам, не только новоначальным, но и преуспевшим, святые отцы рекомендовали все делать, советуясь и вопрошая других, не доверяя самим себе ни в чем. Так, святой Иоанн Лествичник говорит: «Все, хотящие познать волю Господню, должны прежде умертвить в себе волю собственную, и, помолившись Богу, с верою и нелукавою простотою вопрошать отцов и братий, в смирении сердца и без всякого сомнения в помысле, и принимать совет их, как из уст Божиих, хотя бы оные и противны были собственному их разуму, и хотя бы вопрошаемые были не весьма духовны. Ибо не неправеден Бог и не попустит, чтобы прельстились те души, которые с верою и незлобием смиренно покорили себя совету и суду ближнего; потому, хотя бы вопрошаемые и не имели духовного разума, но есть глаголющий чрез них Невещественный и Невидимый»[11]. Первое впечатление, которое складывается от этих слов, что это и есть то самое послушание, о котором говорит отец Доримедонт, когда утверждает, что самоотверженная вера послушника, а не святость наставника, является предпосылкой всякого чуда послушания, и что для восстановления старчества не нужно многого. Но обратим внимание на то, что эти слова святой Лествичник помещает не в степени четвертой, где речь идет о послушании, а в степени двадцать шестой, где говорится о рассуждении. Здесь обращение ко всем, хотящим познать волю Господню, в то время как в степени четвертой святой Иоанн обращался к тем, кто желает «покорить себя ради Господа и без сомнения вверить спасение… иному»[12]. Потому и такое различие: здесь допустимо, чтобы вопрошаемые были не весьма духовны, а там - должно рассматривать, испытывать, искусить кормчего, чтобы не попасть вместо бесстрастного на человека, обладаемого страстями, чтобы не попасть вместо пристани - в пучину, чтобы не найти готовой погибели. Также в степени двадцать шестой далее говорится об иных способах постигать благую волю Божию: так некоторые ради испытания воли Божией «отрешали помысл свой от всякого пристрастия к тому или другому совету души своей… и ум свой, обнаженный от собственной воли, с горячею молитвою в продолжение предназначенных дней представляли Господу; и достигали познания воли Его…». «Другие по скорби и затруднениям, которые следовали за их начинанием, заключали, что дело их согласно с Божественною волею…»[13] и т. д. Отсюда видно, что и в предыдущем слове речь шла о том же испытании воли Божией, а не о всецелом и слепом послушании человеку, не имеющему духовного разума. Здесь речь о значении духовного совета ради изыскания воли Божией, о чем также часто говорит святитель Игнатий. Одна глава в «Приношении современному монашеству» так и названа: «О жительстве по совету». Святитель считает, что Промыслом Божиим нашему времени предоставлено именно такое жительство, которое «основывается на руководстве в деле спасения Священным Писанием и писаниями святых отцов, при совете и назидании, заимствуемых от современных отцов и братий»[14]. В письме некой инокине он говорит: «В особенности важен путь духовного совета, которым проходили святые иноки и достигали сперва очищения страстей, а потом и благодатных дарований. Горе же единому…»[15].