Обратим внимание: святитель Игнатий считает невозможным сегодня не «глубокое» послушание, или «послушание мудрования» (как это приписывает ему отец Доримедонт), но - при отсутствии Духоносного (святитель употребляет это слово с заглавной буквы) старца - он считает невозможным безусловное послушание старцам «в том виде, в каком оно было у древнего монашества». Он считает невозможным полное подражание «иноческому послушанию, в том виде и характере, как оно проходилось в среде древнего монашества», считает, что мы «неспособны наследовать делание отцов в полноте его и во всем обилии его». В то же время епископ Игнатий не отвергает усвоение духа его. Святитель утверждает, что главное бедствие для современного монашества «состоит преимущественно в недостатке духовного назидания», что «для иноческого преуспеяния необходимо духовное назидание», в то время как « душевное назидание, как бы оно ни было по наружности роскошно и великолепно, как бы ни прославлялось слепотствующим миром, пребывает во мраке, и последующих ему хранит во мраке, в области падших духов». Здесь же святитель Игнатий ссылается на слово преподобного Исаака Сирина, которое вполне уточняет различие духовного назидания от душевного: «Иное слово действенное, и иное слово красивое. И без познания вещей мудрость умеет украшать слова свои, говорить истину, не зная ее, и толковать о добродетели, хотя сам человек не изведал опытно дела ее. Но слово от деятельности - сокровищница надежды; а мудрость, не оправданная деятельностью, залог стыда. Что художник, который живописует на стенах воду, и не может тою водою утолить своей жажды, и что человек, который видит прекрасные сны,- то же и слово, не оправданное деятельностью. Кто говорит о добродетели, что сам испытал на деле, тот так же передает сие слушающему его, как иной отдает другому деньги, добытые трудом своим. И кто из собственного стяжания посевает учение в слух внемлющих ему, тот с дерзновением отверзает уста свои, говоря духовным своим чадам, как престарелый Иаков сказал целомудренному Иосифу: аз же даю ти единую часть свыше братии твоея, юже взях у амморреев мечем моим и луком моим (ср.: Быт. 48, 22)»[7]. «Не домогайся заимствоваться советом у человека, который не ведет одинакового с тобою образа жизни, хотя он и очень мудр. Доверь помысл свой лучше человеку неученому, но опытно изведавшему дело, нежели ученому философу, который рассуждает по своим исследованиям, не испытав на деле. Что же такое опыт? Опыт состоит не в том, что человек подойдет только к каким-либо вещам и посмотрит на них, не прияв в себя ведения о них, но в том, что по долгом обращении с ними на деле испытает их пользу и вред. Ибо нередко вещь наружно кажется вредною, но все внутреннее содержание ее оказывается исполненным пользы. То же разумей и о противном сему, т «о» е «сть» нередко вещь кажется имеющею пользу, но внутренне исполнена вреда. Потому многие люди от выгодных по видимому вещей несут ущерб. И от сих [людей] свидетельство ведения неистинно. А потому пользуйся таким советником, который умеет с терпением обсудить, что требует рассуждения. Поэтому-то не всякий, подающий совет, достоин доверия, но только тот, кто прежде сам хорошо управил свободу свою…»[8]. Еще более слова и святителя Игнатия, и Исаака Сирина становятся понятными, когда сопоставим их с наставлениями других отцов Церкви. Так, святой Петр Дамаскин писал: «…не всякий человек достаточен дать совет ищущим, но получивший от Бога дарование рассуждения и от долговременного пребывания в подвижничестве приобретший ум проницательный…»[9]. Святой Григорий Синаит: «…не всем принадлежит руководить и других, но тем, коим дано Божественное рассуждение, по апостолу (см.: 1 Кор. 12, 10), именно рассуждение духовом, отличающее лучшее от худшего мечем слова. Каждый имеет свой разум и свое рассуждение естественное, деятельное или научное, но не все имеют рассуждение духовное»; «…слушаться надлежит тех, кои опытно изведали болезни и труды деятельной добродетели, и под их руководством проходить ее…»[10]. О том же пишут преподобный Иоанн Лествичник[11], святой Симеон Новый Богослов[12], преподобный Серафим Саровский[13] и другие отцы.