Заметим, что в сравнении с понятиями о старчестве современных афонских отцов святитель Феофан Затворник придерживался гораздо более скромного определения того, что «подлежит ведению» старцев в современных ему обителях. Так, давая советы некоему старцу, святой отец пишет: «Об обязанностях старчества я всегда был той мысли, что сюда относится только откровение помыслов и смущения и разрешение их, или, лучше,- разъяснение, как быть. Коль же скоро из того, что открывает брат старцу, нечто встретится такое, что требует исповеди и таинственного разрешения, то в этом надо отсылать к духовнику… Говорите: “Старцу приходится разрешать, наказывать”. Мне думается, что старцу не следует ни разрешать, ни наказывать. Его дело рассудить и определить состояние ученика, разъяснить ему, как дошел до худа, и указать способ, как на будущее время избегать этого, и как погасить страсть, от которой произошло дело, и - помолиться. Старец - советник, а не судья и не каратель. Его дело - пожалеть и воодушевить, предав брата благодати Божией… Разрешение старцево не имеет разрешительной силы, свойственной таинственному разрешению. Это принадлежит духовнику… Какую имеет силу старчество? - Великую и превеликую, только вся она не юридического свойства, а нравственного - советы, разъяснения, воодушевления, молитвы. Долг старца, чтобы всякий ученик отходил от него как бы обмытый, как бы искупавшись…»[5].
Отец Доримедонт опасается, что, «гиперболизируя мнение и опыт святителя Игнатия и отвергая все противоречащие им мнения и опыт святых отцов», можно развить «“богословие непослушания” - протестантское по своей духовной сути»[6]. Но ведь не менее опасно и учение о послушании, которое проповедуется в вышеуказанных жизнеописаниях афонских старцев! Здесь уже и без «гиперболизации» читатель втягивается в духовный «папизм» по отношению к наставникам. Действительно, проблема того, как узнавать и исполнять волю Божию ради обретения истинно духовной жизни и спасения души, весьма схожа с проблемой разрешения вопросов веры и догматики. Например: в Церкви поднимается какой-то спорный немаловажный вопрос, касающийся вероучения или каноники (что, впрочем, тесно связано). При этом некоторые «батюшки» ревностно утверждают одно, другие, не менее категорично,- противоположное. И те и другие сыплют цитатами, составляют длинные послания, энергично мечут с амвонов острословесные стрелы обличений в адрес инакомыслящих… Что же делать простым верующим, особенно - «некнижным»? Неужели и им обложиться богословскими трудами и погрузиться в догматические расследования? Но смогут ли они рассудить в своей простоте, опираясь на одни только умозаключения, кто же прав? Как же быть: и та и другая сторона излагает, казалось бы, самые убедительные доводы,- где же Истина, как узнать ее? Многие считают, что в таком случае надо слепо довериться своему батюшке или архиерею,- это надежнее, чем изыскивать правду самому, да и спроса никакого с простого человека в данном случае быть не может. А если дело дойдет до раскола? Как, например, при патриархе Константинопольском Нестории? Он был законным патриархом, человеком весьма ученым, ревностным гонителем еретиков и вдруг начал сам учить ереси: и каждый верующий встал перед необходимостью выбора, обязан был каким-то духовным сокровенным чувством отличить правду от лжи, противостать даже своему архиерею, дабы не оказаться в числе отступников и богохульников. А сколько было в истории Церкви таких трудных периодов, когда почти каждый христианин, желающий сохранить верность Православию, принужден был пройти стезею мучительных поисков, недоумений, нередко - путем падений и восстаний! Но тогда как раз и испытывалась, и очищалась их любовь к Истине, тогда сердца их обучались узнавать голос истинного Пастыря и следовать за Ним (см.: Ин. 10, 4). Кто-то скажет: в таком случае надо было бы дождаться решения соборного, и все прояснилось бы. Но ведь не всякий Собор церковный может узнать Истину,- и Соборы бывают «разбойничьи»[7]. Казалось бы, как было бы просто, если бы в Церкви был какой-то неоспоримый авторитет (человек или собрание), который мог бы гарантировать, что он непогрешимо способен открыть нам Истину, избавляя от всяких недоумений! Но неужели такого авторитета нет? «Нет! - говорит весьма почтенный богослов Русской Церкви, новомученик Михаил Новоселов,- в Церкви Христовой нет того кощунственного, богохульного, противохристианского и безнравственного начала, что называется авторитетом в вопросах совести и веры. Вся она, Христова Церковь, является непогрешимой. «…» Она сама, в цельности своей, исполняет одно беспрерывное учительство… И ею руководит высший Разум, Сам Дух Святый, защищающий ее от всякой заразы, против которой никто из нас в отдельности не гарантируется, против которой не гарантирует даже Собор. Потому что непогрешимость вовсе не принадлежит Собору, а всей Церкви Христовой, свидетельствующей о себе на Соборе. Каждый из нас имеет истину лишь в меру своего участия в Церкви»[8]. Известный современный греческий богослов Панайотис Бумис говорит: «…истина пребывает в Церкви, в этом нет сомнения. «…»…Сегодня на земле, во всей вселенной непогрешимым законодателем, учителем и судьей является Церковь, этот богочеловеческий организм Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Итак, когда Церковь высказывается как одно целое, высказывается непогрешимо». Но, как замечает богослов: «Здесь возникает следующий важный вопрос: когда Церковь высказывается как одно целое? Ответ прост и известен: когда она высказывается и принимает решения на Вселенском Соборе. Этот простой и, вероятно, известный ответ - не так уж и прост в своем осознании и особенно в своем воплощении. Каким образом Вселенский Собор (разумеется, после того, как он будет признан Вселенским) выражает полноту Церкви и почему представляет всю Церковь? Чем это достигается? «…» Во-первых, Вселенский Собор составляется из всех правящих иерархов Церкви. Они в свою очередь представляют всех живых христиан своих епархий, а все вместе они представляют полноту воинствующей и борющейся Церкви на земле, т «о» е «сть» видимую Церковь. Однако, чтобы составить Вселенский Собор и представлять всю Церковь, иерархи должны представлять не только живых христиан, но и почивших. Иными словами, они должны предста