Однажды маленькая мышка решила постранствовать. Бабушка собрала ее в дорогу, и мышка отправилась в путь тихим солнечным днем. Вскоре на пути ей встретилось огромное озеро. Мышка огляделась, но поблизости никого не было.
— Жаль, — вздохнула она, — а я ведь готова помериться силами с кем угодно.
Переплыв озеро, она отряхнула с себя воду и сказала:
— Пожалуй, даже дельфин устал бы больше после такого заплыва!
Но огромное озеро было всего–навсего следом бабушкиной ноги, который дождь заполнил водой.
Мышка свернула на другую тропу и вскоре увидела высокую гору. Вокруг не было ни души, и мышка очень огорчилась:
— Жаль, что поблизости не видно оленей, я бы могла показать им, как нужно прыгать!
Она разбежалась и одним прыжком перемахнула через гору.
— Неплохо! — сказала она себе. — Я бы даже сказала — здорово!
Но гора была просто пучком сухой травы. Мышка побежала дальше и вдруг увидела двух медведей, боровшихся не на жизнь, а на смерть.
— Остановитесь, — закричала она, — прекратите сейчас же, вы убьете друг друга!
Но медведи не слышали ее, и тогда она бросилась между ними и разняла их.
— Я очень храбрая и сильная, — сказала им мышка, — бегите и больше не попадайтесь мне на пути!
И они ушли. Это был полевой клоп и муха.
— Пожалуй, на сегодня достаточно, — сказала себе мышка и побежала домой.
— Чего только я не видела, бабушка! — закричала она прямо с порога и тут же рассказала обо всех своих приключениях.
— Ах ты, глупышка, — вздохнула бабушка.
Перевод В. Щедриной
3
Война, любовь, горестный плач, мужественная решимость, радость от ощущения новизны окружающего мира, надежда — все находит выражение в песне. «Все в мире имеет свою песню», — говорят индейцы квакиутль. У эскимосов человек, умевший слагать песни, почитался наравне с лучшим охотником.
У одних племен песни объединялись в обширные циклы (осейдж, навахо и др.) у других порой состояли из 1–2 строк. Такова весенняя песня индейцев оджибве:
Вот что рассказывает легенда индейцев навахо о происхождении первой песни. Как‑то раз два маленьких брата медленно брели по бесплодной пустыне. Они были бедны — так бедны, что люди забыли о них. Боги тоже отвернулись от детей: ведь беднякам нечего было пожертвовать им… Братья шли и плакали, и постепенно плач их превратился в песню… Боги услышали ее, подивились горестной силе песни и сжалились над детьми. Так песня впервые спасла жизнь человеку.
В устнопоэтическом творчестве американских аборигенов самым распространенным был вид «песни–видения» — магический личный или общественный талисман, позволявший человеку общаться с миром «на равных». Военные, трудовые, любовные песни, а также более необычные виды — предсмертные воинские песни или эскимосские насмешливые «песни под барабан» — дают читателю возможность получить первое представление о богатстве песенной культуры аборигенов США.
Особую группу составляют индейские военные песни. Часто многие из них (как у индейцев прерий) были не только родовой или племенной принадлежностью, но своеобразным гимном избранного братства типов. Наиболее распространенный вид военной песни — «песня смерти»; это слово мужества, завещание своему племени. Когда знаменитый вождь Сетангия из племени кайова, находясь в плену у американцев, задумал умереть в бою, он затянул песню воинской группы Ка–итсенко:
Сетангия сбросил оковы, прыгнул с ножом на одного из конвоиров, но был убит остальными.
«Песня молодой жены» — еще одна военная песня индейцев кайова. Поют ее о воинах, ушедших в поход их жены, оставшиеся дома. Ее могут петь и сами воины в долгом и утомительном пути. Такие песни называют «песнями ветра», потому что печальный звук степного ветра навевает тоску об ушедших, воспоминания о близких.
Американские эскимосы верят, что песни рождаются и живут как люди; и возникают они не случайно. «Песни — эго мысли, — сказал как‑то раз эскимосский мудрец Орпингалик, — они поются на одном дыхании, когда людей захватывают великие силы природы. Простой язык тогда уже не подходит„„ Человек похож на льдины, плывующие здесь и там по течению. Мысли его приводятся в движение этим потоком, когда он чувствует радость, страх, iope. И мысли сами становятся потоком, который захватывает дыхание, заставляет учащенно биться сердце.