— Устала? — спросила я ее.
В последнее время у нее уставали глаза, от работы за компьютером.
Она мотнула головой.
— Чай пили?
Лена взглянула в наши лица.
— Ясно. Маман уже сообщила… Он должен прийти сейчас, вот и познакомишься.
— Лена, — осторожно начала я. — Лидия Михайловна мало что мне рассказала, но… Ты что, действительно собралась замуж?
— А что? — удивилась Лена. — Он славный, ты увидишь.
— А… А сколько раз ты с ним встречалась?
— Три. Но мы подробно обо всем говорили.
Лидия. Михайловна умоляюще посмотрела на меня.
— Лена… Я замужем пятнадцать лет, но не могу сказать, что знаю Владика. Ни один разговор не может быть достаточно подробным. Достаточным для… Для замужества, — я начала запинаться.
Лена опустила ресницы.
— А чего мне ждать? — сказала она. — И потом, все самое важное в жизни приходит само.
— Все самое страшное тоже, — закончила я. — Я не пугаю, но… Но так же нельзя.
— Ирен, не волнуйся, — она говорила — маман, Ирен, хотя не знала французского, и не была кривлякой–ломакой, но выходило у нее это совершенно естественно. Вроде прогулок под дождем. — Попытка не пытка.
— Есть и другая пословица, не менее народная «Замуж не напасть, лишь бы замужем не пропасть».
— Ты судишь о нем со слов мамы, — она повернулась к матери.
Я взглянула на ее правильный, спокойный профиль, ни одной лишней, приблизительной линии, и подумала: «А в самом деле… А вдруг…».
В дверь позвонили. Лена пошла открывать.
— Сейчас увидите, Ирочка, — вздохнула Лидия Михайловна.
В дверь вошел… В дверь вошел молодой чело век, можно сказать, паренек, мальчишка. Это была первая неожиданность. Я представляла себе, ну, хотя бы действительно мужчину, человека наших с Леной лет, ровесника. Но он был лет на десять моложе.
«Так, — решила я. — Все ясно».
— Знакомьтесь, — сказала Лена. — Андрей, Ира.
Лена вышла на кухню.
— Ирина Петровна — врач, — сухо сказала Лидия Михайловна.
Гость кивнул:
— У меня ничего не болит.
— Ирина Петровна — психиатр, — значительно произнесла Лидия Михайловна. — И Леночкина подруга.
— С этой областью человеческой жизни я пока что не имел никаких контактов. Я имею в виду психиатрию.
Я усмехнулась.
— Эта область гораздо шире, чем принято думать.
Андрей обернулся ко мне, при этом его хвост, описанный мне уже Лидией Михайловной, мотнулся с его спины на грудь. Хвост действительно был роскошный, вьющийся (скорее всего, завивка), легкий, светлый, душистый. Как облако.
Голубые глаза пристально всмотрелись в меня.
— Вы думаете? Почему же?
— В определенном смысле все мы — группа риска. По психзаболеванию. Или отклонению. Или чему угодно с приставкой «псих».
— Не очень новая мысль, — он отвернулся.
— Зато актуальная. Особенно в наше время. А кем вы работаете? Кажется, дворником?
— Кажется. А что?
— Ничего.
Вошла Лена.
За чаем наш квартет разделился на два дуэта. Лена — Андрей, Лидия Михайловна — я. Общих тем разговора почти не возникало, хотя Лидия Михайловна и пыталась поддержать общую «светскую» беседу.
После чая Андрей, простившись, ушел первым.
— Вот видите? — прошептала мне Лидия Михайловна, пока Лена провожала его.
— Лена, ты еще приглашай к нам Андрея, чтобы мы поближе с ним познакомились, — вежливо сказала Лидия Михайловна Лене, когда она вернулась в комнату. — И Ире интересно будет получше его узнать.
— Он теперь часто будет у нас бывать.
— А кто его родители — поинтересовалась я. — Откуда он родом, вообще — откуда?
Лена молчала.
— Из средней полосы откуда‑то, какой‑то маленький город, то ли Ипатьевск, то ли…
— Совсем другое название, — перебила Лена.
Сложное какое‑то, я не помню. Какая разница.
Учился в Москве, бросил учебу, теперь здесь… А родители.,. Учителя, кажется, они там остались, а Ипатьевске. Это я пока так буду называть, все разно же не помним. Там они все жили в одной комнате, представляете? Он, родители, сестра, племянник.