Где лепестков мы видим молоко, —
Появятся плоды потом легко…
* * *
Я люблю украинские песни —
Но не осенью… На Рождество!
Когда пудель — дворник развесит
Белокурое ухо свое!
А акация тоненький прутик
Вновь мизинцем протянет к окну, —
Примирить все мои перепутья
Превратить их в дорогу одну…
Обступили смутные тени —
Ни гнезда, ни песни не свить, —
Но выносят меня из смятенья
Окончаний мягкое пенье —
Интонаций ласковых нить!..
…Будет дом, будет людно и тесно,
А хозяин легко смешлив
И опять по–украински песню
Запоет, заплетая мотив!..
* * *
Нежность — это неприкасанье,
И неузнанность и невзрыв,
Лишь два взгляда на расстоянье,
Точка в точку, и вдруг — порыв!
Там в глубинах ума смятенье
Неосознанное на миг, —
Нежность — это шуршат поленья, —
Их огонь еще не постиг.
И порою я верю в чудо, —
Что потом, когда мы сгорим
Бог подарит еще секунду —
Когда смотрим и просто молчим…
* * *
Купать ребенка и кормить собаку, —
Не это ли простое ремесло,
И ведать путь, встречать судьбу без страха
Когда она дождем стучит в стекло,
И заставляет прятаться и плакать.
Велит от невеличья своего, —
Но спит ребенок и у ног собака, —
И в этом жизнь — вот только и всего…
* * *
В храме ночного города
Исповедь моя звучала,
Неба темнели своды,
Лампами звезды качались…
Ветер — хмурый священник,
Платье шуршит длинное,
— Будет ли мне прощенье,
Во тьму грехи мои сгинут?
Грех лишь один, единственный
Нечего мне замаливать —
Встреч тех немного таинственных
Любви зеленое марево.
Имя твое — это скрипки звуки,
Той маленькой, задумчивой скрипки,
Что звучала мне в часы разлуки
Под смычком Тоски–невидимки.
Имя твое — в серенадах цикад,
Опрокинувшихся в полночь,
Иисус, любовью моей распятый,
И зовущий кого‑то на помощь!
Имя твое в лепестках цветка
Нежности цветка души моей,
И поступь по цветку тому так легко
Твоего удивительного имени!..
* * *
В последних листьях силуэт
Давно потерянного звука…
То скрипка? Может быть и нет,
То в ганце мечется разлука.
Вот гордо бубен подняла,
Звенят и серьги, и мониста,
А где‑то там колокола
Запели отрешенно–чисто!
Туда уходят поезда,
Где ты виски бинтуешь снегом,
Где чутко спит огонь — беда,
И крепко спит священник — небо!..
Из цикла «НА СМЕРТЬ ШУТА»
Шут и Палач всегда нежны
Друг с другом и с короной,
Точились издавна ножи, —
Где Шут сидел у трона.
Ну, Шут, повесели народ,
Когда он жаждет казни, —
Ты Палача который год
Встречал как–будто Праздник.
Глаза — как лезвия, Палач
Ведь убивал с любовью, —
Подкрался Шут снял маску — Плач,
За шутки плата кровью…
И завтра казнь объявят здесь
У мраморного трона
Палач взлелеет эту месть,
И ублажит Корону…
Максим МАКСИМЕНКО
ОСТАПУ
«Мы живем не последний день,
Мы живем не последний час,
Мы живем не последний миг», —
и уйдем, смеясь.
А потом раскололся мир,
Мы упали на твердь небес,
И над нами стал командир
Фиолетовый бес.
Наше время вели в расход,
И кормили его сапогом,
И коленом ему — под дых,
Промеж глаз — свинцом.