Баронет наряду с Чарлзом решил принять участие в социальном эксперименте, но Чарлз высказал опасение, что представление обществу еще одной неизвестной женщины вызовет у Милли подозрение, связанное с их пари. Дайнс посмеялся тогда и заявил, что им необходимо намеренно ввести в заблуждение Милли, и для этой роли как нельзя лучше подойдет мисс Хаусер. Чарлз согласился, что она действительно подходит для этой роли.
Его не интересовало, кем была мисс Хаусер, но она явно не могла называться леди; он хорошо знал, что Дайнс не гнушался сомнительными компаниями. Впрочем, гостья была довольно привлекательной: с золотистыми волосами, большими карими глазами и в дорогом платье – в общем, ее внешность не оскорбляла зрение. Однако в ней чувствовалась излишняя самоуверенность и бесцеремонность. Милли, несомненно, отметит цвет ее лица, манеру держаться, покрой ее платья и стиль прически, после чего объяснит, почему все это не соответствует принятым в обществе стандартам. Впрочем, Чарлз заметил, что во внешности этой женщины было больше напускного шика, чем изысканности.
– Послушай, братец, ты, конечно, мог бы найти что-нибудь получше, – тихо сказала Милли, когда они достигли основания лестницы.
– Тебя не проведешь, – так же тихо ответил Чарлз. – Однако помолчи и позволь другим составить свое мнение.
Милли вышла вперед, чтобы поприветствовать вновь прибывших и направить их в гостиную. Она радушно улыбнулась лорду Гиффорду, вероятно, намереваясь тем самым умышленно подчеркнуть последующее холодное обхождение с Дайнсом. Потом о чем-то заговорила с мисс Хаусер, которая была представлена как кузина Дайнса. Милли многозначительно посмотрела на Чарлза через плечо женщины, давая ему понять, что она не виновата, если гости не примут вновь прибывшую должным образом.
Затем Милли взяла лавровые венки у ожидавшей рядом служанки и надела их на головы мужчин, а третий отдала Чарлзу.
– Понятно. В этом году тема связана с вакханалией! – весело заметил Гиффорд, сдвигая венок на щегольской манер.
Милли бросила на него недовольный взгляд.
– Это будет римская пастораль, – подчеркнуто спокойно произнесла она и украсила гирляндой цветов шею мисс Хаусер. Потом извинилась, осуждающе взглянула на лорда Гиффорда и, демонстративно взяв под руку мисс Хаусер, повела ее прочь, едва сдерживая проявление удовольствия.
– Мой Бог, Дайнс, она чертовски хороша, – медленно произнес Гиффорд, когда женщины ушли.
Дайнс самодовольно улыбнулся и, подняв монокль, оценивающе посмотрел на удаляющуюся фигуру своей протеже.
– Через час она здесь всех шокирует. Представляешь, какова будет реакция твоей сестры, когда она познакомится с мисс Хаусер ближе?
Гиффорд усмехнулся.
– Ты доверяешь Гиффорду? – спросил Чарлз Дайнса, несмотря на очевидность ответа, хотя на самом деле хотел сказать: «О чем ты думал, черт возьми, когда посвящал его в наш план?»
– Ты не считаешь меня надежным человеком? – сказал Гиффорд легким тоном, хотя в глазах его появился холодный блеск. – Я уже знаю наполовину ваши планы, так какой вред будет в том, если вы позволите мне помочь вам ввести в заблуждение общество?
– Ты вполне заслуживаешь доверия, так как это позабавит и тебя, – решительно сказал Чарлз.
Гиффорд усмехнулся и расслабился.
– Совершенно верно, старина. Совершенно верно. Думаю, это позабавит и всех остальных.
Дайнс пожал плечами:
– На мой взгляд, включение Гиффорда в число близких друзей мисс Хаусер добавит правдоподобия ее принадлежности к определенному социальному кругу.
Чарлз кивнул, хотя не испытывал особой радости по этому поводу. Гиффорд не отличался постоянством; если ему покажется, что задуманное развлечение недостаточно привлекательно, он с радостью разрушит все планы, чтобы насладиться произведенным эффектом.
Возможно, он уже знает о Мэгги, так как присутствовал на том прослушивании, однако будет безопаснее не посвящать его в детали.
– Так когда мы начнем наш невероятно интригующий розыгрыш? – спросил Гиффорд, слегка улыбнувшись.
Чарлз раздраженно переминался с ноги на ногу.
– Посмотрим сначала, кто прибыл.
– Полагаю, большинство гостей уже здесь, – убежденно заявил Гиффорд.
– Тогда почему бы не начать? – сказал Чарлз, чувствуя, что ситуация может выйти из-под контроля. Чтобы удержаться от резкого высказывания в адрес Гиффорда, он повернулся и зашагал в китайскую гостиную, предоставив двум другим мужчинам следовать за ним.
В комнате уже было полно гостей. Леди Эджингтон уютно устроилась в углу с пожилыми женщинами. Там сидели: мать Гиффорда, леди Рашуэрт со своей сестрой, леди Виктория, леди Хайд и леди Джеймс Ашуэрт с огромным сверкающим бриллиантом на шее. Более молодое поколение в лице дочерей леди Ашуэрт, дочерей леди Хайд и сыновей Рэдклиффа вело себя чуть свободнее, образуя то одну, то другую группу, тогда как взрослые мужчины держались поодаль в углу, позади одной из двух огромных нефритовых ваз, стоявших по обеим сторонам дальнего дверного проема.
Чарлз отметил отсутствие Мортимеров, которые, как всегда, задерживались; лорда Гримсторпа, а также Морелов, которых, возможно, не пригласили в этом году, так как в печати все еще обсуждались сплетни относительно недавнего опрометчивого романа миссис Морел. Нельзя сказать, что леди Эджингтон принципиально возражала против романов – если, конечно, один из партнеров не был в браке, – однако, когда дело доходило до обсуждения связи во всем Лондоне, она не могла игнорировать это обстоятельство, и ей требовалось несколько месяцев, чтобы простить виновника или виновницу скандала.
Гиффорд быстро оглядел комнату и вопросительно приподнял бровь – достаточно ли прибыло людей? Чарлз сделал разрешающий знак легким движением плеча, и Гиффорд подошел к группе молодых людей, собравшихся вокруг спинета, возвышавшегося у одной из стен. Выставленный напоказ одним из предков инструмент был настроен на восточный лад и являлся дополнительным украшением со своими инкрустированными в китайском стиле панелями. Одна из дочерей леди Хайд – леди Элизабет или леди Мэри, Чарлз не мог разобрать, – нажимала на клавиши беспорядочным образом, в то время как другая, а также Милли, мисс Хаусер и двое Рэдклиффов стояли рядом полукругом. Гиффорд присоединился к ним, а Чарлз последовал за Дайнсом, который направился к другой группе.
– Послушайте, мисс Кроссхем, – начал Гиффорд с преувеличенно скучающим видом. – По пути сюда я видел строящийся дворец. Кому он принадлежит?
Милли улыбнулась, обозначив ямочки на щеках.
– Лорду Лэнгстону. Интересное строение, не правда ли? Он говорит, что дворец будет построен в стиле готического аббатства.
Питер Рэдклифф усмехнулся:
– Я никогда не видел аббатства со множеством подпорок и башен.
– Разве вы не знаете? – сказала одна из близнецов, стоявшая рядом с ним. – Лэнгстон называет себя специалистом по истории Средних веков, однако главным образом знает наизусть «Смерть Артура» и спорит относительно того, где на самом деле располагался Камелот. Держу пари, что, закончив строительство, он установит «круглый стол», отведет помещение для выставки древнего оружия и разместит в каждом углу рыцарские доспехи.
– А также повесит гербы на каждую стену, – добавила ее сестра с воодушевлением. Она пыталась наигрывать мелодию, которая, по ее мнению, звучала в Средние века, но быстро сбилась.
– И еще устроит на кухне ямы, в которых будут жарить мясо, – согласилась первая сестра.
Гиффорд со скучающим видом оглядел комнату.
– Это намного лучше, чем бесконечный чай с печеньем и злые сплетни, которые мы слышим на каждом приеме с начала сезона.
– Хотите посмотреть на эту стройку? – предложила Милли.
«Спасибо, сестра», – мысленно произнес Чарлз.
– Я с удовольствием посмотрела бы! – с неподобающим энтузиазмом воскликнула мисс Хаусер трепетным тоном.