Пациентка.Так вы меня на консультацию к профессору послали, а он на мне крест поставил.
Заболотская.Какой еще крест? Говорю: "Приходите ко мне завтра и заключение принесите". Пришла, показывает бумажку, а там написано: "С вашим диагнозом согласен. У больной было то-то и то-то, плюс осложнение". И плюс этот получился такой жирный, здоровый, и правда, как крест. Тут я засмеялась, а она на меня с такой обидой смотрит. Ну, я ей все объяснила, и она прямо на моих глазах ожила, помолодела, на щеках румянец появился.
Пациентка.Ой, спасибо вам, доктор, а то я уже помирать собралась.
Мария Павловна.Снимали мы комнату у хозяина, а тот сядет на крыльцо, пьяный, и бормочет...
Хозяин.Мария Пална, чтоб вас не булo.
Мария Павловна.Ну, как же "не булo", если я есть?
Хозяин.Все равно, чтоб вас не булo.
Мария Павловна.И так часами.
Света Беккер.А наш сосед как напьется, так жена его домой не пускает. Он сидит на лестнице и твердит..
Сосед. Люблю коммунистическую партию. И советское правительство люблю. И лично Леонида Ильича Брежнева люблю...
Заболотская.Иду как-то по улице, а впереди мужик подвыпивший что-то бормочет...
Мужик.Ах, Ильич, Ильич, какие у тебя были мозги! Ох, Ильич, Ильич, какие у тебя были мозги! Ох, Мозгич, Мозгич, какие у тебя были Ильи...
Кирпотин.Анекдот времен гражданской войны. По битком набитому вагону идут красноармейцы — проверяют документы. У одного пассажира никаких документов не было, он и сунул анализ мочи.
Красноармеец (читает)."Анализ Мoчи". Видать, иностранец. "Белка нет, сахара нет". Хорошо, что нет, значит не спекулянт. "Гонококки в умеренном количестве". Ну, раз в умеренном — вези!
Зиновий Гердт.Собрались три хохла и давай евреев ругать. Тут один и говорит...
1-ый хохол.Хватит о жидах. Давайте лучше думы Тараса Шевченко читать.
2-ой хохол.Садок вишневый возле хаты...
3-ой хохол.Кто виноват?
Все (хором).Евреи виноваты!
Я.Отдыхали мы с Леной в писательском Доме творчества в Ирпене под Киевом. Беседовали с писателем Жураховичем.
Семен Журахович.У нас тут кого только нет. Русские, украинцы, евреи, поляки, смешанные. Евреи польской ориентации, евреи русской ориентации, евреи еврейской ориентации. Просто евреи, без всякой ориентации. А вон моя знаёма титка идэ. Що ж вы до нас так пиздно идете?
Я."Титка" шла действительно "пиздно".
Григорий Полянкер.Вот здесь линия заграждения. Я сам ее строил, три километра. Вон какой бетон. Но немцы не дураки, обошли ее стороной, вон там, за лесом, и мы оказались в окружении. А Киев пал.
Я.Представьте себе, что вы в космосе в замкнутом пространстве корабля...
Полянкер.Мне и представлять нечего. Когда в тюрьме у меня спрашивали, какой дали срок, я отвечал: "25 лет". — "За что?" — "За ни хрена". Читали в "Правде" указ Андропова? Только что вышел. Если кто-то подвез на машине иностранца или предоставил ночлег, 5 лет тюрьмы.
Заболотская.А ведь сегодня Пушкина запросто бы вылечили. У меня в госпитале такие раненые были, и почти все возвращались в строй. Во времена Пушкина и аппендицит был смертелен.
Я.Я бы умер, как Христос, в 33 года, а так только борода поседела от боли. У нас почему-то кишки не замораживали, наркоз только сверху. Теперь я понимаю — экономили дорогие лекарства. Хирург меня спросил, когда я уже на столе лежал...
Хирург.А кто у нас главный диссидент после Солженицына?
Я.Не знаю, наверно, Сахаров.
Тут он меня и взрезал.
Ельцин.Вот какая получается загогулина!
Алексей Евгеньевич.
Ты меня избаловала
Хлебом, солью и водой.
Посмотри-ка, посмотри-ка,
Я теперь такой худой.
Иосиф Уткин.
Трудно сказать про омут,
А омут стоит
У рта:
Всего...
Два...
Погрома...
И Мотэле стал
Сирота...
Счастье — оно игриво.
Жди и лови.
Вот: Мотэле любит Риву,
Но... у Ривы
Отец — раввин.
А раввин говорит часто,
И всегда об одном:
"Ей надо
Большое счастье
И большой
Дом".
Так мало, что сердце воет,
Воет как паровоз.
Если у Мотэле всё, что большое,
Так это только
Нос.
Скульптор Яшка.
Пусть не быть мне скульптором Яшкой,
Пусть мне хуй отрубят шашкой.
Холин.Ну что, французские ребятишки? Сидите здесь, в городе Тарасконе, и не понимаете, что с вами беседует великий русский поэт Игорь Холин.
Володя Котляров (Толстый).Сейчас я тебе скажу что-нибудь обидное, но ты не обижайся. Это специальная провокация. Ты обидишься и новые стихи напишешь.
Я.Мне показалось, что Толстый — это и есть легендарный Тартарен из Тараскона. Хотя на самом деле он жил в Париже, а в Тараскон приехал с нами на фестиваль.
Холин.Вы тут в зале все равно по-русски ни слова. Так что я буду читать по-русски без перевода.
Хвостенко (Хвост).
Над небом голубым