Есть город золотой...
Я.Так кто из вас написал песню, ты или Анри Волохонский?
Хвост.Слова и музыка принадлежат каббалисту, раввину эпохи Возрождения. А перевел и музыку написал Анри. Но у него как-то не пелось. Я изменил немного музыку и слова, и запелось.
Я.А у нас это поет Гребенщиков, и все думают, что песня его.
Хвост.Да он поет "под небом голубым", а надо "над небом". Совсем другой смысл. Когда я три месяца лежал под капельницей и питался растворами, как растение, это был очень интересный опыт. Теперь я знаю, что чувствуют деревья.
Радио.
Веселей, ребята, выпало нам
Строить путь железный, а короче — БАМ.
Частушка.
Приезжай ко мне на БАМ,
Я тебе на рельсах дам.
Поэт Фахрутдинов.На БАМЕ главное — свобода!
Я.На бабе главное — свобода. Давайте играть в корейский самолет.
Галя Мальцева.А как?
Я.Очень просто. Все встают гуськом, обхватывают друг друга руками, гудят "у-у-у" и "летят". А кто-то один пытается врезаться в цепь башкой и разбить ее. Если удается, все падают на ковер, кто где стоял. Странно, но игра оказалась увлекательной и длилась полночи.
Саша Еременко.
Самолет приподнялся в полете,
Поднимая бетонную пыль.
Он от нас в голубом развороте
Улетел в Израиль...
И теперь он живет в Израиле,
Где капиталистический строй.
Мы его никогда не любили,
А он был настоящий герой.
Хрущев.В детстве у меня был друг — шахтер Петр Махиня. Он писал стихи. Я, конечно, товарищи, в поэзии не очень разбираюсь, но, по-моему, это очень хорошие стихи.
Под красным знаменем свободы
Мы прорубаемся в туннель.
Нам не страшны с тобой невзгоды,
У нас единственная цель.
Дальше не помню, товарищи, но, по-моему, замечательные стихи. (Бурные, продолжительные аплодисменты.)
Я.Махиню издали миллионным тиражом, цитировали в статьях, защищали по его стихам диссертации.
Юнна Мориц.
Вот и кончилось, ля-ля,
Музыкальное вступленье.
Когда мы были молодые
И чушь прекрасную несли,
Фонтаны били голубые
И розы красные цвели.
Я.Не люблю свою молодость. Там нечего было делать. Только любить и пить. Пить и любить. Проволока ГУЛАГа огораживает не только тех, кто сидит внутри, но и тех, кто гуляет снаружи. В августе 91-го ее прорвало снаружи и изнутри, а сейчас нас снова огораживают со всех сторон, как овец в Шотландии. Скоро каждому присвоят номер, и все будет, как до Ельцина. Ну, что ж, милости просим в стойло.
Брехт.
Шагают бараны в ряд,
Гремят барабаны.
Кожу для них дают
Сами бараны.
Таня Петропавлова.Я поняла. Все это должно исчезнуть.
Анна Колоницкая.Только детей жалко.
Петропавлова.Пожалуй, даже детей не жалко.
Собака Христя.Гав-гав, не сотвори себе кумира!
Студент Билл.Я знаю еще одну заповедь: не бздимо!
Я."Не бздимо!" — таков был девиз нашей юности. А сейчас я замечаю, что многие начинают бздеть, и это мне активно не нравится.
Пастернак.
Не бзди, не бзди, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник,
У времени в плену.
Гоголь.Дрянь и тряпка стал сейчас всяк человек.
Лев Толстой.Настоящая жизнь совершается там, где она незаметна. Никто не видит, как растет трава.
Я.Русские писатели понимали, что невидимая жизнь важнее видимой. Но они еще не знали, что непрожитая жизнь важнее прожитой. Этот опыт — единственный, неповторимый — принадлежит моему поколению. У нас отняли видимую жизнь, и мы жили жизнью невидимой. И теперь я хочу, чтобы все увидели и услышали то, что было скрыто от глаз, — нашу настоящую жизнь. Это еще вопрос, какая из двух жизней должна считаться потусторонней.
Христос.Мир прост, как это движение руки. (Поет.)
В движенье счастие мое,
В движенье...
Шуберт.
Все дальше музыка бежит, все дальше.
Все дальше, все дальше,
Все дальше, все дальше.
Я.
Во сне я горько плакал,
Я волю дал слезам...
Шуберт.Ну, как вам понравилось у меня в гостях, в селенье Хейлиге Крест?
Я.Мне очень у вас понравилось. И лес, и ручей с форелью, и мельница, и осел, который кричал ночью имя Бога.
Осел.И-а! И-а-егова! И-а!
Шуберт.А как вам гравюра в гостиной, где я сижу под кустом в очках, с нотами и что-то сочиняю, а юные дамы за мной игриво подглядывают, придерживая кринолиновые подолы.
Я.Со смыслом гравюрка. Дамы-то вас как раз и не волновали, а дам очень волнует, когда их кто-нибудь не волнует.
Игорь Яркевич.Вот я и говорю, вся эта история с Онегиным — Ленским — Татьяной темна и непонятна. Но стоит предположить, что Онегин и Ленский были как Шуберт, и все становится на свои места. Онегин дамами не интересовался. Его волновали у Ленского "кудри черные до плеч". А Татьяна, естественно, взревновала к Ленскому и заинтересовалась Онегиным. В результате дуэль, где Онегин подстрелил свою — или своего? — пассию.
Я.Ничего подобного. Татьяна любила медведя. "Татьяна — ах, а он реветь". Онегин взревновал ее к медведю, а тут подвернулся Ленский под горячее дуло. И все произошло, как написано.