Выбрать главу

Ищи красоту, братишка. Всякий раз, когда будешь по мне горевать, знай, что это отдаляет нас друг от друга. Но как только начнешь радоваться, я тотчас же буду рядом ликовать вместе с тобой. 

Позаботься о маме. Она у нас с причудами, но ты и сам знаешь, какие они, эти художники. Мы танцуем только под свою собственную музыку.

Люблю всем сердцем,

Робин

К задней стороне обложки приклеен ключ. Натан снимает его и рассматривает. 

— Как же это на нее похоже. В этом вся она, — его голос подрагивает от нежности. Он роняет руку с карточкой на колено, потом долго смотрит в окно, следя за легкими облаками, плывущими на юг, к заливу, и наконец вытирает глаза. Его душит невеселый смех: 

— Она велела не плакать. 

Я опускаюсь на край кровати и жду, пока он восстановит дыхание. Потом Натан убирает снимки обратно в книгу, закрывает ее и встает. 

— Нет ли в библиотеке места, где можно поискать записи сестры? 

— Не думаю. Я за последние недели довольно тщательно там все просмотрела. 

— Значит, мы едем в банк. 

Направившись к двери, он останавливается у порога и в последний раз смотрит на комнату. Потом прикрывает дверь, и она резко захлопывается, видимо от сквозняка. Следом слышится знакомый звук, который теперь ни с чем не спутаешь: бильярдный шар снова покатился по полу. Он ударяется о дверь, и я вздрагиваю. 

— Дом старый, — поясняет Натан. Половица скрипит под его ногами, и шар катится теперь уже от дверей.

Мы начинаем спускаться по лестнице, а я все оглядываюсь назад и гадаю: зачем Робин положила себе в ящик стола бильярдные шары? Получается, внизу они не нужны? Помнится, бильярдный стол был покрыт чехлом и завален книгами. 

Бильярдный стол…

Глава двадцать седьмая

Ханни Госсетт. Техас, 1875

Люди считают, что Элама Солтера пули не берут. Да и он сам так считает. И все же я молю небеса: «Пусть он избежит смерти, где бы ни оказался!» 

Его не застрелят! Этому не бывать! 

Я собираю о нем истории, которые рассказывают солдаты, и зарываюсь в них, подобно амбарному коту, который греется в соломе холодной зимней ночью. 

«Ему дважды простреливали шляпу». 

«Под ним трижды убивали лошадь». 

«Он в одиночку поймал опаснейшего преступника, Дэнджа Хиггса». 

«Он выследил этого полукровку, Бена Джона Лестера, на индейской территории и сцапал его в Канзасе. Элам Солтер лучше всех умеет ходить по следу». 

Я все думаю об этих историях, а тем временем масса наконец покидает этот мир, после чего следуют дни печали и скорби, а потом — похороны, и я нет-нет да и задумаюсь, насколько хорошо мисси понимает, что случилось. После похорон она падает ничком на могилу рядом с Джуно-Джейн и жалобно хнычет. Я вижу, как она яростно роет пальцами землю и цепляется за нее. 

Это странные печальные дни, и я жду не дождусь, когда же им придет конец. 

А когда они проходят, мы отправляемся в путь по Сан-Саба-Ривер-роуд. Мы едем в повозке, запряженной армейскими мулами, и кроме кучера нас сопровождают еще трое солдат. По плану они должны проводить нас до Остина, получить там груз с оружием и вернуться в форт. 

Солдаты беспечно держатся в седле, болтают, пересмеиваются, а ружья и пистолеты висят у них на поясе. Кажется, они не знают ни забот, ни тревоги. Только жуют табак, дразнятся да соревнуются, кто дальше плюнет. 

Кучер тоже держится очень спокойно — иногда он обводит окрестные земли взглядом, но, кажется, нисколько не боится нападения. 

Мы с Джуно-Джейн обмениваемся встревоженными взглядами. Кожа у нее под глазами распухла и покраснела. Она постоянно плачет, и так безутешно, что я уж и не знаю, переживет она свое горе или нет. Пока мы едем, она без конца оборачивается, высматривая тот клочок земли, где мы похоронили ее папу. Но не будет ему мирного упокоения здесь, так далеко от Госвуд-Гроува. Джуно-Джейн хотела забрать его домой и похоронить там, но это было невозможно. Даже чтобы самим туда вернуться, нам приходится полагаться на помощь незнакомцев. Когда-то у массы во владении было больше четырех тысяч акров земли, а теперь он покоится под простым деревянным крестом, на котором выцарапано его имя. Даже год рождения — и тот указан примерно. Ни я, ни Джуно-Джейн точно его не знаем, а мисси молчит.