Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах

Пастернака насильно затянули в группу ЛЕФ (Левый фронт)^[377], от чего он решительно отбояривался.

В посвящении Марине Цветаевой самое определительное выражение — «лесная шишига»^[378].

Власть имеющая жена 3. Н.^[379] приказывала ему на даче: «Несите за мной корзинку, Вы — идиот». Слышали соседи в Переделкине. Он молчал и следовал за ней.

Был год и час, когда он стоял на коленях перед первой женой, им оставленной, с мольбой о прощении.

Последние годы был верующим, писал на евангельские темы.

Пленялся Галиной Улановой, особенно в «Ромео и Джульетте»^[380]. Было стихотворенье.

Еланская ^[381], встретив Б. Л. в болшевском санатории, сказала ему: «Я Вас люблю». «Да, не за что», — ответил он.

«Доктора Живаго» считал оправданием и вершиной творчества.

К его приезду на Ольховскую я приготовила на подносе стакан чаю и две конфетки. (Голод.) Он сказал: «Спасибо, я его уже пил. Давайте лучше поговорим, через час я должен ехать за женой и везти ее домой из гостей».

Отзыв Жени Завадской (искусствовед): «Читаю его стихи по утрам, как молитву, и это создает тонус дня».

«Он читает так, что не успеваешь вникать в слова. Читает прекрасно, по комнате проносится освежительная гроза» (Варвара Монина).

«Его стихи бессвязны, непонятны. Но тут происходит особое явленье: не нравится произведенье (художественная недодержка), но очень нравится автор. Поток подхватывает с собой все, что попадается на пути: ил, водоросли, щепки, камни, песок». (О. М[очалова])

Как-то я ответила ему на письмо. Потом подумала и приложила записку: «Творческое лицо не определяется перечислением достоинств и недостатков. „Братья Земгано“ Гонкура — литературное совершенство, безупречное мастерство. Там всё пропорционально и строго обдумано, заинтересовывающий сюжет, яркие характеры, достаточное разнообразие человеческих типов, лирические переживания, психологический конфликт, пейзажные вставки, исторические оглядки. Вещь для любованья искусством умного пера. А что это дает? Читатель закроет книгу без волнующего воспоминанья о ней. У Достоевского много недостатков: навязчиво повторяющиеся во всех романах галереи однотипных героев, садистическое истязание нервов, длиннотные исступленные исповеди, отсутствие природы, психология под косым лучом заката. Но у него есть большое достоинство, мимо которого не пройдет никто — неутомимая глубинная жажда познания и утверждения высшего начала в человеке. Это решает всё. У Вас тоже есть большие достоинства». При следующей встрече Б. Л. благодарил за письмо и за «полоску».

Как-то он позвонил и спросил: «Как Вы поживаете?» Я ответила: «Все двери заперты, все места заняты, все корабли сожжены». Он застонал.

В годы путешествия «Доктора Живаго» по странам Федин говорил: «Люблю, но наши дороги расходятся».

На одном из литсобраний Асеев сделал замечание, что строфика Б. Л. бедна, однообразна. Заурядное четверостишие с перекрестными рифмами. Б. Л. бросился к Асееву на шею, начал его тормошить, шутить.

В последние годы в Переделкине Б. Л. жаловался: «Каждый гость приезжает с бутылкой вина, я не могу отказаться выпить, против желания — я пьян».

Был разговор, что молодежь восхищена чтением стихов Б. Л. и особенно стихами о зоологическом саде.

Б. Л. говорил: «Главное то, что пишется через тебя, как бы помимо тебя».

Мое посвящение Пастернаку:

* * *

«Владеет свойствами откровения».

Д’Аннунцио

Никто так не пьянел водой,
Ошеломленный властью влажной.
Без ослабленья молодой
Так не крепчал порывом жажды.
Он всем дарил, что даром брал,
Отзывливый и доброемкий,
Обильной влаги капитал,
Богат, как вешние потемки.
Он всем дарил, что всяк имел,
Но с новой силой удивленья,
Так в жилы ослабевших тел
Вливается выздоровленье.
В бессвязный погруженный бред,
Бросающий нам горсть жемчужин.
Таким вот истинный поэт,
Как оправдание, нам нужен.
О, будь ты грешен сотни раз,
Поспешен, сбивчив, опрометчив,
Луч солнечный в условный час
Перевернешь в разящий меч ты.
Пускай другой в тебе найдет
Ночное мчание кентавра,
Меня захлестывает вод
Похищенная смело правда.
Разливом через край — хорош!
В нападках безудержных — весел!
Как ветер, взволновавший рожь
С окраин дальних поднебесий.

377

Левый фронт искусств (ЛЕФ) (1922–1929) — московское литературно-художественное объединение, во главе которого стоял В. В. Маяковский. Б. Л. Пастернак вышел из ЛЕФа в 1927 году.

378

Пастернак Б. Л. Памяти Марины Цветаевой (1943). — Впервые опубл.: Новый мир. 1965. № 1, с. 163.

Цитируемые слова вошли в текст одной из строф указанного стихотворения:

Мне в ненастье мерещится книга О земле и ее красоте. Я рисую лесную шишигу Для тебя на заглавном листе.

379

Зинаида Николаевна Пастернак (урожд. Еремеева, в первом замужестве Нейгауз; 1897–1966) — вторая жена Б. Л. Пастернака.

380

Галина Сергеевна Уланова (1910–1998) — балерина, балетмейстер. Будучи солисткой балетной труппы Большого театра, Уланова исполняла партию Джульетты в балете С. С. Прокофьева «Ромео и Джульетта» (1946).

В том же 1946 году балерина была удостоена Государственной премии за исполнение главной партии в балете С. С. Прокофьева «Золушка». Б. Л. Пастернак присутствовал на спектакле «Золушка» 12 декабря 1945 года. Следующим днем датировано его письмо Улановой со словами благодарности и восторга. (См.: Пастернак Б. Л. Собр. соч.: В 5 т. Т. 5. М., 1992, с. 437)

Стихотворения об Улановой у Пастернака нет.

381

Клавдия Николаевна Еланская (1898–1972) — актриса, народная артистка СССР, с 1924 года работала во МХАТе.