Поэтическая особенность автора — слиянность, спаянность сущего — от котельной до беспредельности. Ночные бары вправлены в поднебесье: какое более чем уваженье к непрерывному человеческому труду. Это органический пантеизм, молитва кого-то «своего» в пространствах земли и неба.
Возвышенное восприятие окружающего:
И рядом, почти как рецепт домоводства:
Опорные мысли поэта:
Завоевательное стремленье, как долг. Потому
Вот поприще для всей совокупности человеческих сил.
Для достойного несения званья человека требуется —
Живым — значит отзывчивым на все, разбуженным. Остальное приложится. На тайники сердца откликнутся тайники вселенной.
И дальше:
«Самозванство», т. е. известность, ограничивает, заставляет сосредоточиться на себе. Надо
Надо уметь растворяться в пространстве и времени так, чтобы они сами, по своей охоте брали тебя, как бы нуждаясь в насыщении.
О людях поэт говорит:
В сборнике на «Ранних поездах» он говорит о едущих с семичасовым поездом, «превозмогая обожанье»[399].
Широта охвата объятий и есть то, что проникает во время и пространство. «Неистовство» соловьев летней ночью не перекликается ли со стремленьем сердца? Отсюда же исходит решение, звучащее так желанно:
Взаимосвязь человека, природы, предмета непосредственна и своеобразна. Упомяну характерные черточки: у деревьев есть зрение, они наблюдают происходящее у людей:
«В тумане им меня не видно»[401].
Перед несеньем плащаницы две березки расступаются, чтобы дать дорогу шествию[402].
На протяжении десятилетий в стихах активно действует чердак. Он декламирует, он хранит сны мечтателей. Прошла сквозь жизнь студенческая привязанность к мансарде. Природа занимает у людей вещи их обстановки:
Осень — старьевщица, антикварный музей.
Художник сопоставляет с метелью мятущуюся толпу человеческую. В стихотворении «Вакханалия»[404] толпа жаждущих ломится на «Марию Стюарт» с Ермоловой [405], кружит, как вьюга во вьюге. Б. П. особенно удается описанье пирушек и кутежей. Блестящ и элегантен его натюрморт пиршественного стола:
От его наблюдательности не ускользнула деталь:
391
Пастернак Б. Л. Когда разгуляется. Стихотворение из одноименного сборника (1956–1959). — Впервые опубл.: Литературная Грузия. 1958. № 4, с. 29.
392
Пастернак Б. Л. Стога. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Литературная Грузия. 1957. № 4, с. 77.
393
Пастернак Б. Л. Хлеб. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Новый мир. 1956. № 10, с. 18.
395
Пастернак Б. Л. «Быть знаменитым некрасиво…». Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Знамя. 1956. № 9, с. 78.
398
Пастернак Б. Л. Рассвет. Стихотворение из цикла «Стихи из романа» (1946–1953). — Впервые опубл.: День поэзии. М., 1956, с. 57.
В цитируемых строфах стихотворения после первых двух строк пропущены строки:
399
Пастернак Б. Л. На ранних поездах. Стихотворение из цикла «Переделкино» (1941). — Впервые опубл.: Красная новь. 1941. № 9—10, с. 47.
400
Пастернак Б. Л. После грозы. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Литературная Грузия. 1966. № 2.
401
Видимо, цитируются по памяти строки стихотворения: Пастернак Б. Л. Заморозки. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Литературная Грузия. 1958. № 4, с. 30.
402
Пастернак Б. Л. На Страстной. Стихотворение из цикла «Стихи из романа» (1946–1953). — Впервые опубл.: Пастернак Б. Л. Доктор Живаго. Милан, 1958.
Цитируемая (в пересказе) строфа стихотворения такова:
403
Пастернак Б. Л. Золотая осень. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Пастернак Б. Л. Стихотворения и поэмы. М., 1961.
404
Пастернак Б. Л. Вакханалия. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Новый мир. 1965. № 1, с. 179; без названия.
405
Ошибка в тексте. Стихотворение написано в связи с премьерой «Марии Стюарт» во МХАТе (1957). Перевод текста трагедии Ф. Шиллера был сделан Б. Л. Пастернаком.
Роль Марии Стюарт в спектакле сыграла актриса Алла Константиновна Тарасова (1898–1973). Пастернак послал Тарасовой стихотворение «Вакханалия» вместе с письмом от 5 августа 1957 года, в котором писал:
«Но теперь мне хочется вернуться к прерванным занятиям, и я не смогу сделать шага дальше, пока не уплачу дани своим последним впечатлениям на пороге между здоровьем и заболеванием. Такими пограничными впечатлениями на этом рубеже были: подготовка „Марии Стюарт“ в театре и две зимних именинных ночи в городе (я лето и зиму живу на даче) в конце февраля. Мне хотелось стянуть это разрозненное и многоразличное воедино и написать обо всем этом сразу в одной, охватывающей все эти темы компоновке. Я это задумал под знаком вакханалии в античном смысле, то есть в виде вольности и разгула того характера, который мог считаться священным и давал начало греческой трагедии, лирике и лучшей, доброй доле ее общей культуры. Тут где-то совсем рядом находится роль и действие банальности и цыганщины не только у Ап. Григорьева, Блока и Есенина, но и в мире Лермонтова, и которую знал в себе и всю жизнь в себе подавлял Лев Толстой. В чем-то в этом роде, то есть почти на грани „садовых“ или „каскадных“ мотивов зарождается дух и гений Чайковского, и тут же, сразу, с „открытой эстрады“ достигает высот и трагизма Шестой симфонии и „Пиковой дамы“.
Я Вам эту вакханалию посылаю, так как одна ее часть, как Вы сами увидите, косвенно связана с Вами. Но, пожалуйста, не подходите с меркою прямой точности ни к изображению артистки, ни к пониманию образа самой Стюарт. В этом стихотворении нет ни отдельных утверждений, ни какого бы то ни было сходства с кем-нибудь, хоть артистка стихотворения это, конечно, Вы, но в той свободной трактовке, которой бы я ни к Вам лично, ни в обсуждении Вас себе не позволил.
Если вещь в целом не понравится Вам, если Вы ее найдете неприличной, не сердитесь и простите меня, что я Вас вставил в такой контекст».
(Пастернак Б. Л. Собрание соч.: В 5 т. Т. 5. М., 1992, с. 548–549).
Мария Николаевна Ермолова (1853–1928) — актриса, сыграла заглавную роль в трагедии Ф. Шиллера «Мария Стюарт», поставленной на сцене Малого театра (1886).