Ленка без энтузиазма ковырялась в тарелке. Просто отправляла подхваченные вилкой кусочки омлета в рот, торопливо глотала их, почти не пережевывая, — и уже новый кусок на вилке. При этом она легонько раскачивалась и качала головой, явно наслаждаясь каким–то новым клипом.
— Лена, — строго окликнула ее мама. — Сними их сейчас же. Всякую дрянь смотришь и смотришь. Можно хоть за завтраком отключиться?
— Ну мама, — вскинулась Ленка. — Он же смотрит свои «Новости».
Ленкина вилка указывала зубьями на отца.
— У меня нет на это другого времени, — возразил тот.
— У меня тоже, — нашлась Ленка. — У тебя на «Новости», а у меня на клипы. Кому я мешаю? Это вредно для пищеварения, — мамин тон обрел особую твердость. — И вообще, тебе не нравится, что заказали? Тогда, будь любезна, заказывай сама. Разумный рацион пока не для нас… Сними немедленно, слышишь?
Ленка сняла очки, положила их на стол и понуро уткнулась в тарелку. Она хмурилась, и глаз ее все равно не было видно.
Отец тоже снял очки, «Новости» закончились.
— Я давно говорю, — тут же привлекла его внимание мама, — нам в столовой лучше иметь обычный экран, чем эти очки. Хоть смотреть будем вместе.
— Ага, каждый свой квадратик, — съязвила Ленка. — Я не согласна. Он всегда клипы куда–то в верхний угол загоняет, — ее вилка опять повернулась в сторону папы. — Да и нет полноты ощущений.
— На фига он во–още тут светился, экран этот. Лучше просто так, без очков и экрана.
— Андрей, что это за «на фига»? Что это за «во- още»? Где ты этому научился? — одернула сына мама.
— Да что ты от него хочешь? — тут же услужливо подоспела Ленка, наконец он увидел два озерца василькового цвета с черными омутами зрачков посередине. — Он вчера опять полдня по улицам шлялся.
— Но уроки я сделал? Сделал. А где мне потом гулять — это уж мое личное дело.
— Ошибаешься, — не согласился папа. — Пока еще мы за тебя отвечаем. А потому в следующий раз будь любезен оповестить нас, где и как ты собираешься проводить свободное время. Пользы от таких прогулок я не вижу.
— И не забудь спросить разрешения, — добавила мама. — Не хватало еще, чтобы ты стал натуропатом. Между прочим, на прошлой неделе в соседнем дворе пристрелили бешеного. Во–первых, не пристрелили, а отловили, — уверенно заявил Андрей, — во–вторых, не бешеного, а двух бессловесных, в-третьих…
— Не хочу больше ничего слушать! — отрезала мама. — Уроки, бассейн, как обычно, музыка, потом можешь заглянуть к Петьке, ужинать и спать. Все! А у тебя, кстати, какие на сегодня планы? — переключилась она на папу.
— Да ничего такого особенного, тоже как обычно, — пожал он плечами. — Работа как работа. Ужинать будем вместе.
— Ну смотри, а то мы тебя уже почти не видим. Блуждаешь все где–то.
— Да где я блуждаю?
— Не знаю, не знаю. На работе, наверное, только ведь и о нас надо подумать.
— Все, я пошел, — поднялся из–за стола отец, забирая свои очки.
— Коне–ечно, — уже вослед ему протянула мама, — чуть речь о нас, ты на работу. Что тебе заказать на ужин?
— Как обычно, — обернулся в дверях папа. — Пиццу с курицей.
— А мне салат с крабами, — встряла Ленка.
— А тебе? — мамин вопрос был адресован Андрею.
— Испеки мне блины, как…
— Так, — обрубила мама, — печь я ничего не буду. У меня тоже должно быть свободное время. Если ничего не закажешь, получишь то же, что и вчера.
— Тогда пиццу, — вздохнул Андрей.
— Какую?
— Любую.
— Договорились. Господи! И когда у нас на завтрак, на обед и на ужин будет разумный рацион!
— Очень скоро, — остановился на пороге отец. — Как только Мир Рук станет Миром Лап и Зубов.
— Иного от тебя не услышишь, — отмахнулась мама.
Он опять встал из–за стола последним, когда мама, подтолкнув его легонько в спину, напомнила:
— В школу, в школу.
Ради этого тычка он готов был сидеть за столом вечно и поднялся почти счастливым. Хотя в школу и не собирался.
Он ушел в свою комнату и устроился на рабочем месте. «Пристегнувшись», небрежно въехал в десятые ворота Мира Разума, нырнул через «дырку от бублика» к школьному входу и занялся тем, на что ухлопал почти полгода. Семь потов с него сошло за это время, семь шкур спустил, заставляя себя учить, врубаться, искать подсказки, обращаться к специалистам, бродить по коридорам школы, мчаться по сверхскоростным тоннелям, прыгать через «нуль». До потери пульса корчил из себя увлеченного придурка, чтобы наконец сконструировать автономный образ. И все ради лжи. Это просто ужасно, но иначе было бы еще хуже. Для него, конечно, а для родителей лучше. Все–таки он — эгоист.