Еще минут десять Андрей увязывал образ с полем вынужденного диалога, закладывал школьное расписание. Потом, добавив несколько универсальных ответов на случай подколок, послал двойника по дневному маршруту. Сам же немедленно вырвался на волю.
Когда Андрей вышел из комнаты, жизнь в его доме почти прекратилась, Двери родительских кабинетов были плотно закрыты, Ленкиной комнаты тоже. И он, набрав код, запер свою снаружи, преградив доступ живому. Зато открыл дверь другую. Ту, которая не открывалась бы месяцами, если бы он ее не трогал. Еще мгновение, и дверь снова бесшумно закрылась, но его уже не было дома.
Утром Барди проснулся от холода и боли. Так как было еще совсем рано, направился к ручью. Там можно утолить жажду. Вода в ручье почти чистая, только совсем немного пахнет железом. Шея болела, он с трудом мог поворачивать голову. Приходилось держать шею в напряжении, чтобы не отдавала болью при каждом шаге. Тигран — нехороший пес.
Напившись, он почувствовал себя лучше, даже постоял, посмотрел, как скачут лягушки. Вот кто вообще никогда не заговорит, чего бы на них ни повесили, — жалкая участь. Попробовал по привычке детства накрыть одну из них лапой, но снова ударило в шею. Затею пришлось оставить.
Уже совсем рассвело, и можно было выполнять задуманное. Он обязательно должен сегодня же оказаться в городе. Только неплохо бы поесть и обязательно починить ошейник. Неохота снова стать бессловесным. Гаврила–кормилец приедет с кухни на своей мототележке еще не скоро. Так что до завтрака, к которому надо вернуться домой, Барди успеет забежать в мастерские. Может быть, Крис уже там, он рано просыпается. Так что чем скорее — тем лучше. Барди поднялся от ручья по пологому бережку, повизгивая от боли, стряхнул с шерсти капли утренней росы и побежал к мастерским. Шея болела уже меньше.
В мастерских Криса не было, а дверь оказалась запертой. Не зная, что делать дальше, Барди присел возле этой преграды в растерянности. Зевнул и высунул язык. Теперь от волнения ему стало жарко. И почти тут же он услышал, как с другой стороны здания мастерской кто–то открыл ворота подсобного дворика — тихо скрипнули петли.
Это Крис! Как он сразу не догадался. Если нет его в здании, значит, он уже во дворе. Барди быстро скатился по пяти ступенькам низенького крылечка и рванул вокруг дома, превозмогая боль, вытягивая шею и стараясь как можно раньше заглянуть за угол.
Наконец, достигнув последнего угла, он в смущении остановился. Встал как вкопанный, будто врос в
землю всеми четырьмя лапами. Ворота двора мастерской оказались закрыты, а привалившись спиной к одной из створок, на корточках в пыли сидел человек. Только это был не Крис. Вообще кто–то чужой, он даже не подцепил еще поселковых запахов, этот незнакомец.
Прошло секунд десять, прежде чем чужак повернул голову и заметил Барди.
— Чего тебе? — сразу спросил он.
— Ты Криса не видел? — ответил Барди вопросом на вопрос.
— Так ты говорящий, — удивился незнакомец — молодой парень в строительном комбинезоне, возле ног черная сумка, наверняка с инструментами.
— Да, я закончил «Школу Верности», — не удержавшись, похвастался Барди.
— Так ты еще и ученый, — усмехнулся парень. — Ну, я тащусь с тебя, псина.
Барди почувствовал обиду — и этот грубит. Он замолчал, но пока не уходил, потому что ему еще не ответили на вопрос.
— Так, говоришь, тебе Крис нужен?
— Да, — подтвердил Барди.
— Тот, который здесь главный?
— Да.
— А зачем он тебе, псина?
— Меня зовут Бард, — неожиданно для себя прохрипел Барди, делая один шаг вперед, и с удивлением заметил, как изменилось лицо его собеседника. Кажется, тот испугался и сразу поднялся в полный рост.
— Извини, Бард, — совсем другим тоном произнес парень, — я не хотел тебя обидеть, но ты бы мог и сам раньше представиться.
«Оказывается, он совсем не плохой», — тут же подумал Барди и легонько вильнул хвостом.
— А меня зовут Ник, — продолжал парень. — Так зачем тебе нужен Крис, Бард?
— У меня ошейник сломался, — пояснил Барди. — Он еще держится. На соплях, — с удовольствием ввернул он новое слово, — но может отвалиться. Потому что, когда говорят «на соплях», значит, слабо держится. А если у меня отвалится ошейник, то я потеряю гармошку. А без гармошки я бессловесный. Если я ее потеряю, то другую купить не смогу, она сто единиц стоит.
— Сколько? — удивился парень.
— Сто единиц.
— Ты смотри, какая дорогая.